боролся с эленским ботуром на празднике Новой весны. Вспомнилось имя – Барро. Рычащее имя и голос, гортанный, точно птичий клекот.
Ужас начал медленно выпускать из тела коготь за когтем. Чужак не убьет. Если Олджуна хоть немного смыслит в людях, лицо у него, по крайней мере, не злое. Не жестокое… Теперь бы дотянуться до платья.
Домм восьмого вечера. Волчий ветер
Караваны купцов с востока направлялись на торжища в Эрги-Эн на левом берегу Большой Реки. Скоро они должны были встретиться в известном месте, объединиться и идти дальше. В надежде на поживу отец увел отряд далеко от логова-гнезда.
Мать все еще оплакивала своего младшего брата, убитого в предыдущем походе, и отец, жалея ее, решил не брать сына с собой. Велел Я?нгварду остаться в Хо?кколиделе, присматривать за семьей и лесом вокруг. Хокколидел – Спрятанное Гнездо – самое большое поселение людей барро в Великом лесу, но мало ли кто из чужих двуногих может случайно на него натолкнуться. Янгвард, оскорбленный приказом отца, легко выследил отряд. Крадучись, двинулся следом.
Парня привлекал не столько намеченный разбой, сколько желание побывать на чужом празднике Новой весны. Из разговоров он понял: от нынешней отцовской стоянки до караванного ночлега всего день конного пути. До базара оттуда – три дня по хорошо наезженной дороге. Бабушка Брахса?нна говорила, что напротив Эрги-Эн, на правобережье, за сплошными скалами и заливом скрывается Перекрестье живых путей – благословенная долина Элен. В ней будто бы расположено самое большое от верховьев до северного устья поселенье народа саха – так бабушка называла йокудов. «Эрги-Эн» на их языке означает «кружало», а «Элен» – это «щека» реки, скалистый берег. То есть место, спрятанное за скалами.
Однажды дед Ха?ллердах, посмеиваясь, объяснил: за Великой степью, морями-лесами есть города, где кружалами зовут питейные дома и лавки, понатыканные там и сям между торговыми рядами. Дескать, покружишь-покружишь, мил человек, и, как невидимым арканом привязанный, назад вернешься. А аркан тот – кислое вино и сладкий мед.
Бабушка заметила, что Эрги-Эн – торговый Круг, не питейный. Нет там ничего похожего на лавчонки для тех, кто готов на аркане удавиться за кружку вина.
– Йокуды его не ведают, – уверяла она внуков, не глядя на сидящего рядом деда. Если верить бабушке Брахсанне, йокуды до сих пор даже не предполагали, что кроме бодрящего кумыса бывают напитки, от которых хорошо поживший мужчина становится глупее младенца и дает обирать себя всем, кому не лень. Дед Халлердах после ее слов почему-то посмурнел и вышел на улицу.
Бабушка с дедом никогда не ссорились. Просто ненадолго уходили друг от друга. Самое большее – на треть времени разделки оленьей туши. Но и это было для каждого из них худшим наказанием.
– С обеих сторон над долиной, хранимой богами, возвышаются утесы. Будто зубы. Подойдешь близко, укусить могут, – пошутила бабушка и пошла за дедом.
А вечером, вздыхая, вспомнила веселое кумысное торжество. В далекой юности она каждое лето ездила с родичами в Элен на праздник Новой весны. Всякий раз он оказывался лучше прежнего. Бабушка была родом из аймака, который находился чуть южнее знаменитой долины Элен. Бабушкино имя Брахсанна на языке йокудов значило Бедняжечка.
…В тот год, когда Брахсанна вошла в свадебный возраст и впервые украсила голову завещанным матушкой венцом, округу замучили волки. Мало того что волчьи стаи почем зря рвали собак, резали скот и не давали житья табунам. Они начали убивать людей.
Доведенный до отчаянья народ внял призыву шамана отдать красивую девушку в жены вожаку серой стаи. А если она почему- либо ему не понравится – что ж, пусть станет жертвой духу Златоглазой волчицы – праматери всех волков.
Выбор пал на Брахсанну. Родители у нее давно умерли. Жила нянькой-прислужницей в семьях то матушкиных братьев, то отцовских сестер, и, хотя красотой боги девушку не обидели, никто еще к ней не присватался. Ну так что ж, коли доля такая, значит, и страдать по сироте будет некому.
Родные тетки нарядили племянницу в платье невесты и проводили до ворот с причитаниями-слезами. Родные дядьки увезли подальше в тайгу, привязали к дереву крепко и оставили на съеденье зверям.
Неизвестно, прекратились ли волчьи набеги. Но в том, что красавицу нашли люди барро из Хокколидела и она стала любимой женой их вожака Халлердаха Веселого, можно, пожалуй, назвать предопределением свыше. Ведь барро, или, как зовут их другие, барлоры, – люди-волки, любимые внуки Златоглазой волчицы.
Много весен спустя Халлердах с верным отрядом посетил верховья и не обнаружил аймака жены. Не отыскал родичей Брахсанны, с которыми втайне от нее собирался сурово потолковать-поквитаться. То ли уехали, то ли вымерли жители – стояли брошенные юрты, заросшие травой. После был слух, что убили всех коварные гилэты, что, презрев торговую клятву, явились за золотом в йокудские земли.
