Вырвавшись из палящей жары Судана, она любовалась красотой природы. Неподвижные воды озера Ихема отражали небесную синеву, и покой нарушала только лодка, оставлявшая на поверхности волнистый след, в котором мерцали лучи заходящего солнца. Казалось, будто на озере больше никого нет.
Но Джейн понимала, что это ощущение обманчиво. Озеро буквально кишело обитателями. На берег то и дело выходили бегемоты и распахивали пасти, чтобы показать, кто здесь хозяин. Длинные темные тела крокодилов в зарослях тростника напоминали, что купаться в этих водах могут только самые отчаянные храбрецы. Нечего опасаться было лишь мощным африканским буйволам, спускавшимся к озеру на водопой.
Стаи венценосных журавлей и аистов-разинь бродили по мелководью, высматривая рыбешку. Африканский орлан-крикун камнем падал к воде и вновь взмывал под облака, схватив добычу. Тысячи мелких и крупных птиц носились слишком быстро, чтобы можно было рассмотреть их внимательнее.
В приозерных лугах и болотах кипела жизнь. Антилопы паслись рядом с импалами и зебрами. В отдалении величественные жирафы пересекали саванну, покачивая шеями, словно парусники мачтами.
Солнце низко стояло над горизонтом, и длинные тени добавляли темных мазков к пейзажам полей и лугов.
Джейн вздохнула. Как приятно забыть обо всем среди разнообразной красоты природы!..
Резкий шлепок вернул ее к действительности.
Дерек потирал руку, размазывая только что укусившего его насекомого. Именно в этих местах кровососы переносили смертоносные болезни: вирус лихорадки западного Нила, тропическую лихорадку денге, желтую лихорадку… Даже вирус Зика зародился среди обезьян Уганды. Джейн помнила, что все эти патогены относились к классу флавивирусов. Такие же вирусы прятались внутри микроба, за которым шла охота, внутри троянского коня, способного убивать потомков мужского пола.
Пока Джейн раздумывала, ощущение чуда вокруг постепенно рассеялось.
Настроение упало. Девушка придвинулась к другу, положила его руку себе на плечи и устроилась поудобнее, прижавшись к нему.
Дерек почувствовал ее смятение и попытался отвлечь разговором.
– Все представляю себе, как Дэвид Ливингстон и прочие исследователи пробирались по этим болотам, в жару, под дождем, не боясь диких животных, не говоря уж о самых мелких хищниках. – Он показал на свою укушенную руку и оглядел озеро.
– Ливингстон, скорее всего, исследовал именно этот район. Известно, что Стэнли отыскал нашего дорогого доктора совершенно ослабевшим в деревушке на озере Танганьика, всего в сотне миль отсюда. А потом Стэнли вернулся домой, а Ливингстон остался, чтобы продолжить поиски истоков Нила. Вполне вероятно, что те поиски и привели его сюда.
– Насколько я помню, где-то поблизости нубийский вождь и подарил ему талисман.
Дерек кивнул:
– Потом то же самое племя воздало ему должное, похоронив сердце Ливингстона под сливовым деревом.
– А его тело мумифицировали, – горько прибавила Джейн, вспомнив о судьбе отца.
– Тоже из уважения. Тело положили в гроб, сделанный из древесной коры, засыпали солью и отправили в Англию. Ливингстона похоронили в Вестминстерском аббатстве.
– Но к чему все его страдания? Заплатить собственной жизнью, чтобы добавить несколько новых линий на географическую карту!..
– Кроме того, он помогал туземцам, боролся против рабства, учил людей… Даже если бы он ничего этого не делал, новые знания не бывают бесполезными. Каждая линия на карте приближает нас к пониманию мира и нашего места в нем.
Джейн вознаградила друга улыбкой.
– Доктор Рэнкин, вы прекрасный человек!
– Не буду спорить, – ответил Дерек, обнимая ее еще крепче.
Дойдя до края озера Ихема, лодка оказалась в лабиринте водоемов, покатых холмов и болот, отделявших путешественников от невысоких гор, темневших у горизонта. Амфибия была как нельзя лучше приспособлена для передвижения по такой местности. И по глубокой воде, и по скользкой грязи, и даже по зыбучим пескам и высоким травам саванны их собственный маленький Ноев ковчег уверенно шел вперед.
Однако довольны были не все.
С кормы послышалось жалобное ворчание:
– Что он меня лижет?
