обезьяна… Вообще странно, еще недавно считалось, что мартышек в парке не осталось. Природа не перестает нас удивлять.
Ковальски ухмыльнулся, кивнув на обезьян на том берегу.
– Если кто-нибудь из этих проснется у меня под боком, удивлением не отделается, будет чер…
– Пошли дальше, – прервал его Грей.
Последнюю часть пути преодолели без приключений. На самом верху река змеей уходила в черноту леса, казавшегося совершенно непроходимым. Из темных глубин доносились птичьи крики и зловещие вопли животных.
Дерек взглянул на тропинку.
– Девственные джунгли. Мы словно перенеслись в далекое прошлое.
– В некотором роде так и есть. – Ной вынул мачете, готовый прорубать путь, если потребуется, и зашагал вперед вдоль реки.
Рохо держался рядом с хозяином, нервно помахивая хвостом.
– Эта часть Руанды принадлежит к Восточно-Африканской рифтовой долине. Огромный разлом в земной коре полумесяцем охватывает западную часть озера Виктория, простираясь от Танганьики на юг до края бассейна Нила.
Дерек пробормотал, обращаясь к Джейн:
– Если Ливингстон действительно шел этим путем, то наверняка побывал и здесь.
Ной, указывая мачете на горы, продолжил рассказ:
– Впереди старейшие горы в Африке, образованные материнской породой докембрийского периода. – Он оглянулся на слушателей. – Проще говоря, земной корой континента. И леса растут здесь почти с тех самых пор.
Следующие несколько минут путешественники шли друг за другом в почтительном молчании, напоминая гусеницу, вползающую все глубже в таинственный лес.
Рохо немного осмелел. Он то и дело отходил в сторону, принюхивался, подпрыгивал, но всегда возвращался к хозяину услышать ласковое слово и потереться о колено.
Ной улыбался, как гордый отец, хотя и с примесью грусти – ведь в конце концов с детенышем придется распрощаться. Когда львенок снова подбежал к нему, Ной наклонился и потрепал Рохо за ухом.
–
Грей не знал ни слова на языке киньяруанда, но подумал, что
Спустя некоторое время тропа расширилась, и Пирс пошел рядом с Ноем.
– Скажите, почему вы стали проводником в Акагере?
Грей хотел задать простой вопрос, однако по нахмурившемуся лицу Ноя понял, что затронул деликатную тему. Тем не менее проводник ответил:
– В молодости я жил в Кигали.
– В столице.
– Да. Я вступил в армию Руанды, когда мне исполнилось шестнадцать. Я был очень горд собой и к тысяча девятьсот девяносто четвертому году стал капралом.
Грею стала понятна горечь в голосе Ноя. В июле того самого года в Руанде происходили массовые убийства жителей, разразилась одна из ужаснейших войн между племенами. Хуту намеревались полностью уничтожить тутси. Говорили, что за сто дней было жестоко убито более миллиона людей.
Ной вздохнул, глядя во тьму джунглей.
– Я был на стороне хуту.
Больше он ничего не добавил.
Рохо вернулся, словно почувствовав огорчение хозяина, ходил кругами, терся о колени. Ной не замечал львенка, поглощенный воспоминаниями, которые с таким трудом старался упрятать подальше.
Наконец он заговорил:
– Здесь лучше. Животные учат людей многому. Учат, как жить…
Его голос замер, но Грей мог бы закончить фразу и сам.
Он немного отстал, пропуская проводника вперед. Конечно, Ной старался найти возрождение, новый смысл жизни, заботясь о
