доверится. Для этих удивительных созданий мир всегда окрашен в кровавые оттенки страсти. Все абсолютно. И одиночество, и месть, и любовь. Ярость разрушительна, а доверие бесконечно. Клеомен мечтал получить это доверие. Хуни разрушил ее, бросив когда-то беременную ради новых целей и стремлений.
В то время как сынов и дочерей своих Сешат наделила рассудительностью, спокойствием, глубокими страстными эмоциями и постоянством, Мафдет[35] посчитала нужным даровать выведенной ветви созданий абсолютную страсть к открытиям и непомерные амбиции. Хуни был порождением Мафдет.
Воспоминания затопили разум Мос застарелой ноющей болью. Хуни был прекрасен и настойчив. Он восхищался ею искренне, хотел ее абсолютно. Он доказал, что сильнее, другим и ей. И вот когда она проиграла и отдала всю свою преданность, страсть, он вдруг увлекся хищницей аниото.
– Ты только не обижайся. – Вот и все, что она услышала от некогда настойчивого Хуни.
Мосвен снова зарычала на Клеомена. Больше всего ее поразило даже не неожиданное равнодушие Хуни к ней, а к котятам. Словно она никогда и не знала его истинного. Будто предавать вот так естественно. Да, он сокрушался и всем вокруг рассказывал, какой он плохой и как неверно поступил. И говорил о великой страсти, что заставила его сделать именно так, и Мафдет защищала его. Слова, слова, снова и снова. Он предал хищницу аниото и вновь сокрушался. Но разве так жить правильно? Разве честь, верность и любовь – пустой звук? Давать слово и забирать, когда вздумается…
Неожиданно ее голову обхватили теплые ладони, а к губам прижались горячие губы. Она беспомощно замерла, уставившись растерянно на Нефера. Смотреть так близко на кого бы то ни было забавно. Расстояние небольшое и черты лица искажаются. Сначала Мос подумала об этом, потом сообразила, что ее целуют, затем вспомнила, что целовать себя она не разрешала и вообще думала о чем-то другом. О чем именно, тоже припомнила не сразу.
Клеомен оторвался от обожаемых губ, но выпускать кошку из рук на всякий случай не стал. Так безопаснее. Хищница все-таки. Ее черные глаза все еще светились растерянностью, но это после его следующего вопроса пройдет.
– Ты когда-нибудь обратишь внимание, что я тебя люблю?
Прошло.
Ее глаза расширились от удивления. Клеомен понимал, что другого шанса у него не будет. Сейчас или никогда. Она сама спровоцировала сражение и проиграла, дав ему особый статус. Мальчишки проболтались, что она зовет его на свой манер совершенным Нефером, а значит, он для нее особенный.
– Я тебя люблю, – повторил Клеомен.
На лице Мос проступило искреннее возмущение.
– Я тебя люблю, – повторил он в третий раз.
Она даже рот открыла, явно собираясь запротестовать.
– Все равно люблю, – не дал черт ей произнести ни слова.
– Да ты!.. – Она увернулась от его рук, но была тут же поймана в теплые объятия.
– Так тоже люблю.
Теперь она злилась по-настоящему. Вырываться тоже начала не на шутку.
– Ты-ы… – свирепо прорычала кошка.
– Конечно я, – не дал ей закончить Клеомен. – Кому ты еще нужна?
Мос задохнулась от возмущения. Она оставила попытки вырваться. Вместо этого запрокинула голову и уставилась зло на лицо черта.
– С таким-то характером, – добавил Клеомен. – Вон глазищи злые какие. Красивые и злые. Теперь узкие и злые, но все равно красивые. А вот так вот больно.
Клеомен поморщился и чуть ослабил хватку, когда острые кошачьи когти впились в ребра.
– Плохой! – совсем по-детски обиделась Мос, вырвалась из объятий и направилась ко рву. – Мы работать сегодня будем?
– Кто б спрашивал, – простонал едва слышно Клеомен и, подхрипывая, окутав себя целебным пламенем, поплелся следом.
– Какая любопытная сцена, – прокомментировал с усмешкой Локи, выдвигая мост через ров.
– Кто бы говорил. Он, по крайней мере, в итоге вслух сказал, что любит. – Сигюн озорно улыбнулась мужу. – Не то что некоторые. Любопытно ему, любопытно… И целовать самой пришлось.
– Я был неотразим и настойчив! Меня уважали и боялись…
– Да, да, – рассмеялась Сигюн.
– А теперь ты плохо на меня влияешь. Я завел друзей и начал зачем-то бескорыстно помогать созданиям, – закончил Локи, стоя
