отдохнуть, сначала придется с ней поговорить. Девчонка явно надеется переубедить Инквара и упросить взять ее с собой, и можно не сомневаться, в ход пойдут все женские доводы, от слез до угроз. И вряд ли Инквару удаться объяснить бывшей подопечной с первого раза, как бесполезны все ее усилия. Не собирается он нарушать ради ее прихотей собственные планы и неимоверно усложнять себе жизнь.
Да и ни один нормальный мужчина не согласился бы провести пару декад наедине с девицей, бросающей на него несчастные взгляды обиженного щенка, если бы точно знал, как опасно это для его свободы и даже жизни. Ведь если она неверно воспримет какой-то поступок, обыденную заботу или вежливость, то немедленно сочтет это признаком особого отношения и примется строить призрачные дворцы счастья, за разрушение которых будет мстить так же безжалостно и ловко, как ее мать.
Костер разгорелся, и Инквар повесил над ним котелок с чаем, а сбоку приделал палочки с нанизанной на них жареной гусятиной, приобретенной в последней попавшейся на пути харчевне. По прежним планам этого мяса должно было хватить и на завтра, но он и не подумал пожалеть еду для Лил. Девчонке нужно побольше есть; как начинал подозревать искусник, за право быть магиней она платила не только магической энергией, но и жизненными силами.
— Вкусно пахнет, — подошла ближе Лил, держа в руках плетенку с пирожками. — Это с картошкой, я купила в деревне и уже попробовала… свежие.
— Садись, — хмуро глянул на нее Инквар и, решительно забрав пирожки, отставил в сторону. — Тебя не учили, что в дороге нельзя покупать никаких продуктов, кроме тех, которые приготовили при тебе? И ветчину брать только от повешенной туши, а не соленой кусками.
— Учили, — прикусила губу Лил.
Ну разумеется, все эти правила отец повторил не раз и не два. Но почему-то намного обиднее слышать упреки от человека, каждое слово которого само запоминается наизусть и десятки раз потом всплывает в памяти, когда она выстраивает в мысленных спорах необыкновенно изящные доказательства собственной правоты.
— Так она при мне и жарила.
— А начинку? Картошку при тебе чистила, варила и мяла? И лук в нее добавила, жаренный на самом свежем масле, а не на том, где жарились несвежие колбаски или те же пироги?
— Нет, но ничем таким они не пахнут. — Алильена отлично знала: сейчас, когда он зол на нее уже за сам приезд, лучше молчать и кивать, но сдержаться не смогла. — Она на вид очень порядочная женщина и такая чистенькая.
— Твоя мать на вид тоже порядочная женщина, — едко усмехнулся Инквар и сразу опомнился: — Но про нее я говорить не хочу. Бери, ешь, и вот хлеб. А твои пироги я утром хорошенько обжарю, а до того времени заверну в крапиву, у меня собран пучок.
Лил молча кивнула и взяла мясо, в душе вовсю ругая себя за несдержанность. Вот с чего ей пришло в голову защищать ту деревенскую стряпуху? Родня она ей, что ли? Да и пироги стоят несколько медяшек, дешевка, на взгляд урожденной горожанки.
— А вот о тебе поговорим, — негромко заявил Инквар, убирая после ужина в мешок с крапивой миску с пирогами и остатки мяса. — И хочу сказать сразу, с собой я тебя не возьму. Если хочешь, довезу до одного из надежных мест, до артели травниц или дома, где живут преданные гильдии люди. Там тебе помогут. А со мной слишком опасно.
— Но я же могу помочь, — попыталась спорить Лил, но ответом ей стала утомленная пренебрежительная усмешка:
— Можешь. Но трудностей от тебя будет больше, чем помощи. А я в такие переделки, как в прошлом путешествии, постараюсь не попадать. Ехать с обозом тоже не собираюсь, сотой дорогой их обойду. А там, где я пойду, одному намного легче.
— Эринк…
— Не зови меня так. Лучше как раньше — дедом. И не стоит спорить, все твои доводы я знаю наизусть. Ты скажешь, что раскаялась и теперь никогда не поступишь как злая, капризная сумасбродка. Так я легко докажу обратное. Вот сегодня сколько ошибок ты сделала? Про пирожки смолчу, может, и правда деревенская стряпуха была примером честности и аккуратности. Начнем со встречи с собаками. Если ты отправлялась в дорогу одна, то почему не прихватила кисет с табаком, перцем или горчицей? Ведь весной зверье всегда голодное, и на тебя могли напасть не собаки, а волки. Горсть толченой травы отогнала бы самых наглых, и остальные бы не полезли. Все звери, которые охотятся стаями, трусоваты и надеются на вожака и его подпевал, и первыми никогда не нападают. Ну а пока очухался бы вожак, ты уже могла добраться до меня. Но тебе важнее было победить, а не сделать как проще и, значит, разумнее. Потом я тебе велел ехать за мной, приготовил воду и греющее зелье, а ты? Помчалась искать в темноте речку, даже не подумав, что шум вашего боя мог привлечь не только меня, но и хищников, причем более опасных, чем собаки. Эти звери прекрасно понимают, насколько проще добить ослабленных дракой животных. И добычи будет намного больше, можно накормить свою самку или прошлогодних детенышей. И ты, когда возвращалась, вполне могла попасть в западню. Ну и скажи теперь, зачем мне
