– Да, полагаю, что не придется. – Она улыбнулась. Но тут же вновь стала серьезной. – Я хотела бы спросить вас кое о чем.
– Этого-то я и боялся. – Я и вправду завел этот разговор для того, чтобы избежать неизбежного вопроса.
Салмагард не приняла мой намек.
– Можно?
Я решил сдаться.
– Чтобы задать вопрос, вовсе не требуется моего разрешения. Только не удивляйтесь, если я откажусь свидетельствовать против себя. Это, как-никак, одно из фундаментальных положений эвагардского правопорядка. У меня и без того хватает неприятностей.
Она слегка смутилась.
– Более чем.
Я постарался напустить на себя открытый и общительный вид. Салмагард несколько секунд собиралась с духом.
– Если мы доберемся до этой колонии… – начала она. Я ободряюще кивнул. Она облизала губы. – Если нам это удастся, то как вы будете скрывать свою личность? Вас же немедленно опознают. Я не очень-то верю, что вас до сих пор не опознала лейтенант, – добавила она, понизив голос.
– Нельзя увидеть то, чего не хочешь разглядеть, – ответил я, разведя руками. – Я не стану скрываться. – Я пожал плечами. – И мы все уцелеем.
Она совсем растерялась.
– Ничего не понимаю.
– Что тут понимать? Я – ваш входной билет.
– Но это же государственная измена! – Она вскинула руки. – Нас же будут судить за подготовку вашего бегства. Нас объявят шпионами.
Я уставился на нее, не находя слов. Измена? Бегство? О чем вообще она говорит?
Салмагард заметила выражение моего лица. Мы оба были окончательно растеряны и смотрели друг на дружку, ожидая ответов на озадачившие нас вопросы.
Я не выдержал и рассмеялся. Прикрыл рот ладонью, откинулся на спину и зажмурился. Поспешив совладать с собою, я улыбнулся девушке.
– Вы, кажется, говорили серьезно, – сказал я.
Она вновь облеклась в маску безмятежного спокойствия, и я понял, что расстроил ее.
– Простите, пожалуйста, – поспешно сказал я. – Я повел себя неучтиво, но вы изумили меня. До чрезвычайности изумили.
Она ничего не сказала. Только смотрела на меня. Я не мог представить себе, о чем она сейчас думала. Вероятно, она немного обиделась. Она не привыкла, чтобы над нею смеялись. Я вздохнул и повернулся к выходу в другой отсек. Кажется, мой смех не разбудил Дейлани и Нилса.
Я глубоко вздохнул и вновь повернулся к Салмагард.
– Кажется, я понял, что к чему. Мелкое недоразумение, только и всего. Посудите сами, как я мог бы сказать такое? Я не тот, кого вы во мне заподозрили. Я не то, что вы заподозрили. И ни о каком предательстве никто и не помыслит. Ни ганрайцы, ни колонисты. Чтобы предать, нужно изменить предмет своей верности. Правильно?
Она медленно кивнула.
– Я тот самый парень, каким был всегда. Мне пришлось выполнить кое-какую работенку, – признался я. – Но ведь человек, знаете ли, делает то, что должен.
Ее глаза широко раскрылись. До нее наконец-то дошло.
– Клянусь императрицей, – сказала она. – Не верю.
– Это уже ваше личное дело. Но не тревожьтесь насчет колонистов – даже будь я тем, за кого вы меня приняли, они не смогли бы ни с чем связать меня и ни в чем меня заподозрить. Мы добились перемирия, но столица была разрушена. И теперь, с какой стороны ни посмотри, я простой беженец. А вы, ребятишки, просто помогаете мне выбраться. Нужно еще придумать легенду о том, как мы здесь оказались, но это я возьму на себя. Только не мешайте мне говорить. Это я умею. Конечно, мне придется снова войти в роль. – Я тяжело вздохнул. – Но с этим ничего не поделать.
– Почему я не увидела этого?
– Вы не смотрели. Но разве так не лучше?
