Седло для дракона

слизаны. Уши казались крошечными, поскольку сохранили свой первоначальный размер. Черт лица не существовало. Лишь по двум близко посаженным глазам и щели огромного рта можно было заключить, что это все же лицо. При этом в существе не ощущалось ни малейшей толщины, а лишь огромность и сила. В возгласах зрителей ужас смешался с восхищением, особенно когда монстр порвал мешавший ему попасть на ринг верхний канат.

– Вот! Это Кубик! – продолжал охать Белдо. – Правда, большой? Смотришь на него – и понимаешь, что человекобык Минотавр вовсе не легенда, а тоже, понимаешь, какой-нибудь эдакий голый инстинкт!

Существо, полное ярости, дрожало и хрипело. Оно давно бы уже бросилось на окружавших его берсерков, не будь у него в руке здоровенного окорока. Пищевые инстинкты, видимо, как-то отвлекали ярость, потому что Кубик пока что вымещал гнев лишь на окороке.

Кубик сделал шаг в сторону Белдо, и старичок пугливо отскочил.

– Будем честными! Без оружия тебе с ним не справиться! Поэтому, так и быть, даем тебе помощника! – сказал он Родиону.

Люди Тилля подвели к рингу Афанасия. Он был бледненький, но храбрился.

– Но-но! Без рук! Без рук! – говорил он, когда берсерки толкали его в спину.

– Запросто! – согласился берсерк и вместо толчка пнул Афанасия ногой.

В следующий миг берсерк слетел с ног, получив по шее ручкой саперки. На месте же берсерка вырос Ул. Другие берсерки схватились за арбалеты. Ул вскинул саперку.

– Не трогать! Пусть втроем против одного! – издали крикнул Гай.

Белдо захлопотал, забегал. У Ула отобрали саперку и шнеппер. Отстегнутую нерпь он опустил в ларец, где находились уже нерпи Родиона и Афанасия.

Ул и Афанасий выбрались на ринг и стояли теперь рядом с Родионом. Удерживаемый цепями, Кубик грузно топтался в противоположном углу ринга. Он только что разгрыз телячье бедро, высосал из кости весь мозг и, отбросив ее остатки, казалось, размышлял, чем ему питаться дальше. Маленькие глазки шарили вокруг, особенно интересуясь упитанными берсерками. Берсерки, упираясь ногами и откидываясь назад, натягивали цепи. В лицах боевых ведьм ощущалось крайнее напряжение.

– Трое героев на одного злодея! И все сплошные положунчики – положительные то есть! Ах-ах-ах! Чему это научит подрастающее поколение! – горько обратился Белдо к Долбушину.

Тот, однако, заметил, что старичок очень доволен.

– Где вы тут видите подрастающее поколение? – спросил Долбушин.

Белдо огляделся, но увидел только юного карманника, который, невесть как затесавшись в толпу, отточенной как лезвие монеткой взрезал карман одному из делмэнов.

Афанасий старался не глядеть на чудовище. Ему было страшно.

– Он нас прибьет! И все из-за меня! – сказал он. – На него надо вдесятером идти, причем чтобы у половины были топоры, а у других арбалеты!

В этот момент Кубик резко натянул цепь и попытался схватить одну из боевых ведьм. Ведьма, взвизгнув, ударила его силовым зарядом, оторвавшимся от ее пальцев синеватой молнией. Родион и Ул хорошо представляли мощь этого заряда. Автомобиль он прошивал через обе двери. Кубик же только почесал место, куда он ударил – там осталась лишь небольшая точка, – и недовольно отвернулся от ведьмы, точно ему сделали тонкий намек и он его понял.

– Хорош танк! Болевые точки не предусмотрены. Головной мозг и тот под вопросом… Прикройте меня! Родион, подвинься, чудо былиин, вперед! Афанасий, отвлеки их как-нибудь! – шепотом велел Ул.

Родион, не задавая вопросов, сделал большой шаг, сближаясь с Улом и закрывая его. Афанасий притворился, что хочет сбежать с ринга. Так хорошо притворился, что почувствовал, что и вправду с удовольствием бы удрал. Берсерки, однако, сбежать ему не позволили и под улюлюканье трибун забросили его обратно. Пока Афанасий отвлекал внимание, Ул не терял времени даром. Правая его рука скользнула к кармашку на рукаве. Левая, на миг посетив карман джинсов, покинула его и теперь быстро и незаметно распарывала ногтями нитки подкладки.

В результате всех манипуляций в одной руке Ула оказался кусочек воска со вмятой в него пыльцой, а в другой – длинный и острый шип.

– Из зарослей, что почти у болота. Пыльца из Межгрядья, а воск наш, от шныровских пчел, – сказал он.

– Из трех мест? – охнул Афанасий. – Ой, мама дорогая! Это ж рванет так рванет! Как ты все это носил?

– Так я ж по разным карманам! – наивно моргая, пожал плечами Ул.