– Что, например?
– А то, что Ксантиппа, самая ворчливая в мире жена, давала Сократу. Учила его терпению! А философский метод Сократа, из которого выросла вся софистика? Ведь он возник, по сути, из многолетнего заговаривания зубов жене. Попробуй убеди такую без софистики! Она тебе: «У нас еды нет!», а ты ей: «Давай, о Ксантиппа, поговорим о том, что ты считаешь едой?»
Ул что-то промычал. Яра поняла, что он понятия не имеет, кто такая Ксантиппа.
– А Вик Сер что, тоже философ? – спросил он.
– При чем тут это? – удивилась Яра. – Человек созидается страданием! Без Ба Клы Вик Сер разве бы таким стал? Был бы сонной улиткой, сидящей на трубах в своем магазинчике! «Ваша сдача! Приходите еще!» Вот и получается, что Ба Кла заставляет Вик Сера внутренне расти, будит его от сна, а он обуздывает ее разрушительность. Так они и втягивают друг друга в человечество, только с разных сторон.
Ул что-то промычал. Ему легче было бы выкопать саперкой котлован пять на пять метров, чем узнать наперед, что и они с Ярой когда-нибудь будут такой же ценой втягивать друг друга в человечество, как Сократ с его женой или Вик Сер с Ба Клой.
Яра отодвинулась. Пристально посмотрела на Ула, слегка оттолкнула его и, не подпуская к себе, произнесла с пугающей, непривычной ему серьезностью:
– Я вижу тебя насквозь! Если солнце взорвется, я узнаю об этом только через восемь минут! А вот если ты когда-нибудь перестанешь меня любить, я почувствую это моментально! Через миг, через секунду!
Заметив, что Ул начинает хмуриться, Яра улыбнулась, притянула его к себе и собственнически поцеловала в нос.
– Ну все, медвежонок, не грузись! Но все же запомни, что я тебе сказала…
Во входной двери заскребся ключ. Это вернулся с тортиком виноватый во всех бедствиях мира Вик Сер. Яра вышла к деду, а Ул встал и принялся взад-вперед ходить у окна. Он ходил, думал, думал и понимал, что Яру у Ба Клы не оставит. И сам тут не останется. И не потому, что Ба Кла съест внучку, а потому что Яра сама со временем станет такой же Ба Клой и будет втягивать Ула в человечество, высверливая ему мозг. Не то чтобы она нарочно захочет это сделать, а все как-то само собой сложится. Семейный сценарий – это как блохи. Хочешь не хочешь – нахватаешься.
«Никогда! Это все проклятый халат!» – подумал Ул. Ему захотелось вытряхнуть Яру из халата и изрубить его саперкой.
Однако вместо этого он оглянулся на дверь, подпер ее стулом и стал торопливо собираться. Надел и тщательно застегнул шныровскую куртку, проверил
– Шнеппер… хорошо, что я не оставил его Родиону! Пнуфов побольше… Саперка… мелочовка для шныровского боя… где она? Ага, вот!
Ул сунул в карман коробочку и, собираясь телепортироваться, потянулся к
– Стоп! – сказал он себе. – От шныра потребуют ставку. Где я ее возьму? Нырнуть за закладкой не успеваю.
Он закрыл глаза и, вращая в мыслях слово «закладка», стал представлять себе ШНыр. Вот Зеленый Лабиринт, вот пегасня, вот сарайчики Кузепыча… Нет, все не то… Закладка, закладка… Пошли дальше! Лестница, подвалы, зал памяти и… хранилище несвоевременных закладок. Вот оно! Ведьмари хотят закладочку? Будет им!
Когда несколько минут спустя Яра, отодвинув мешавший ей стул, вошла в комнату, Ула в ней уже не было. Остаточное сияние телепортации подсказывало, что исчез он недавно. На покрывале идеально застеленной кровати чистыми носками и вытащенными из пачки салфетками было выложено:
«Ушел добывать квартиру! Все будет хорошо!»
Глава тринадцатая
Любимая девушка Евгения Гамова
Есть люди мысли и есть люди действия. Пути людей мысли и людей действия – совершенно разные пути. Мягкий человек быстрее меняется к лучшему, но он же скорее и утрачивает прогресс. Кто знает, как поведет себя гибкая веревка в следующую секунду? Железный, с трудом согнутый прут удерживает форму гораздо лучше.
Наста стояла перед дверью магазина в Копытово и барабанила в нее загипсованной ногой. Дверь магазина была на такой мощной пружине, что на костылях открыть ее не получалось.
– Давай я! – крикнул Рузя и, подскочив, вцепился в дверную ручку.
Но Насте уже расхотелось в магазин.
– Передумала! Я здесь постою! – сказала она, и Рузя, жалобно оглянувшись на нее, один нырнул за железную дверь.
