…В ночь перед стартом выпал снег и ударил морозец.
Они остановились перед пандусом, ведущим к пассажирскому люку, оглянулись на стены, крыши, башни и шпили Брашена. Вдохнули чистый, холодный воздух.
– Прямо, как дома, – сказал Вешняк. – Скорей бы. Соскучился.
– Пошли, – поторопил всех Стихарь. – Раньше сядем, раньше выйдем.
– Ненавижу это ваше гиперпространство, – буркнул Руди Майер, делая шаг на пандус. – Меня от него тошнит. Двадцать нырков! Сдохнуть можно.
– А мне нравится, – сказал Карл Хейниц.
– Извращенец, – решительно поставил диагноз пулемётчик.
– Знаете… – начала было Нэла и умолкла.
– Что? – спросил Дитц.
Все уже поднялись на несколько шагов по довольно крутому пандусу, и теперь Дитц, обернувшись, стоял и смотрел на фею, которая осталась внизу.
– Нэла, – горестно вздохнул Валерка. – Не надо.
– Прости, Валера.
– Что такое? – теперь обернулся и Велга, и остальные.
– Летите без меня, – сказала Нэла. – Я возвращаюсь к своим.
– К своим – это куда?
– К Высшим. Можно попасть через любой канал, я знаю как. Не беспокойтесь.
– Нэла, – повторил Валерка. – Не надо. Я знаю, почему ты хочешь вернуться. Мы отыщем Пирамиду, и старение прекратится, морщины исчезнут, ты же знаешь. Да и нет у тебя никаких морщин, мамой клянусь…
– Дурачок, – грустно улыбнулась фея. – Дело не в этом. Или… не только в этом.
– А в чём? В чём?!
– Просто каждый должен быть там, где он нужен. Я и так слишком долго откладывала возвращение, всё пыталась себя обмануть. Теперь совсем пора. Прощайте. Я всех вас люблю. И счастливого пути!
Она махнула рукой, повернулась и быстро пошла назад по тропинке, которую они успели протоптать в первом неглубоком снегу.
Валерка дёрнулся за ней.
– Эй, – сказал Сергей Вешняк и взял товарища за локоть. – Пусть идёт. Она права. У каждого своя дорога. И плохо тем, кто не может её отыскать.
Через пятнадцать минут, врубив гравигенераторы и планетарные двигатели, «Маленький бродяга» оторвался от земли и растаял в зимнем небе над Брашеном. Впереди лежал долгий путь. Отряд летел домой.
Эпилог
В закрытые глаза било солнце. Мартин точно знал, что это именно солнце. В сочетании с мерным далёким шумом прибоя и запахом моря, это вряд ли могло быть чем-то иным. Заранее прикрывшись рукой, открыл глаза, приподнялся, опершись на локоть. Вокруг и рядом с ним лежали его товарищи. Все на спине и все, в чём мать родила.
Марта Явная.
Никита Веденеев.
Маша Князь.
Женя Аничкин.
И среди них он – Мартин Станкевич. Тоже абсолютно голый.
Что за чертовщина?
Мартин поднялся на ноги, огляделся. Они находились на плоской травянистой вершине холма, нависшей над спокойным, летним синим морем. Вокруг сиял солнечный день. Такие же безлесые холмы подступали к морю справа и слева. Между ними угадывались лощины и долины. К морю холм круто обрывался. Но с другой стороны спуск был более пологим и внизу переходил в долину. Виднелись деревья, виноградники, крыши домов. Где-то далеко прокричал петух. Послышался шум мотора. Залаяла собака.
– Мартин! – позвали сзади.
Он обернулся.
Марта сидела на траве и смотрела на него своими ясными серыми глазами. Ему показалось, что нагота совершенно её не
