а одет не как легионер, то что выходит?
А выходит, что он некогда ушел со службы, как и его напарники, а теперь вновь в строю. С чего бы? С того, что волонтерский набор, резервная когорта. Добровольцы, с коих сгоняют жирок, дрессируют и попутно отправляют патрулировать окрестности.
Да, рекрутирование здесь идет полным ходом. И визит хордингов в империю ни для кого не секрет. Вот что значит развитая система связи. Гонцы на своих резвых лошадках отмахивают такие марши, что конница позавидует. А почтовый крельник легко обгоняет гонца, как стоячего.
Так что местное руководство без радио и Интернета узнает новости. Видать, кого-то упустили диверсанты и разведчики хордингов, не уследили – и вот результат. Но всех в любом случае перехватить невозможно.
Вот так мы и въехали в Лонотор в сопровождении бдительного вояки. В самом городе было полно стражи. И вместо плетей и дубинок у них были копья и топоры. Мирное время позади, теперь на войне как на войне.
По пути к дворцу префекта мы успели разглядеть огромный лагерь, что раскинулся за рекой в поле. Судя по количеству палаток и шатров, по повозкам и табунам волов и лошадей, в лагере было не менее тысячи человек. Без обслуги и тылов где-то шесть-семь сотен воинов. Это в плюс к тому, что вели с собой когорты Веш-Амского легиона.
– Кажется, спокойный марш корпусов закончился, – сделал очевидный вывод Витя. – Тут хордингам есть где поработать.
В город по всем дорогам свозили продовольствие, фураж, ткани, кожи и прочее, что нужно армии. В Лоноторе явно организовывали тыловую базу как минимум для легиона, а то и больше. Похоже, одними Веш-Амскими когортами дело не ограничится.
Макс, как и всегда, первым разглядел передвижной сетандун. Здешних проституток звали сетанна – течная кошка. А сетандун – кошачий дом, проще говоря – бордель. Этих кошечек тоже свозили в город. Местных, видимо, не хватало для нескольких тысяч молодых здоровых мужиков. Которым хотя бы пару раз в круг надо поиметь бабу, чтобы не спятить от спермотоксикоза.
– Тоже показатель. – Макс демонстративно игнорировал подначки Вити и Михаила. – Можно подсчитать, сколько бойцов прибудет.
– А как рассчитывать будешь? – осведомился Михаил. – По табличным данным? Одна… кхм, гайка на десяток болтов? В зависимости от размера болта?
– Нет, – вставил Витя. – От глубины гайки!
Макс показал кулак давящемуся от хохота Мишке, повернулся ко мне, чтобы закончить мысль, но тут уж не выдержал я и заржал в голос.
Едущий впереди метрах в двадцати проводник изумленно вытаращился на нас. Чего это мэоры такие веселые?
Макс насупился, пробормотал что-то о «де биллах» и махнул рукой.
В таком вот хорошем настроении мы и прибыли к префекту, где наша веселость быстро улетучилась…
– Когда вы видели префекта Даббана? – спросил Никамер, откладывая послание в сторону.
– Шестнадцать дней назад, – прикинул я. – На исходе октана Огалтэ.
Никамер глубоко вздохнул, бросил взгляд на послание.
– Эти сведения устарели. Хординги уже в Кум-куаро. И Даббан, может быть…
Я молчал. Парни больше смотрели по сторонам, разглядывая убранство зала. Ковры, кресла с высокими спинками, длинный стол, жаровни по углам, светильники, мозаика на стенах и под потолком. Красиво, несмотря на примитивные сюжеты. Богато живет префект. Любит роскошь и уют.
– За эти дни вы единственные, кто вернулся из Кум-куаро, – сказал Никамер. – И из Дельры никаких вестей. Боюсь, это не просто набег. Это вторжение. Чтоб провалились эти дикари!
Михаил кашлянул, привлекая внимание.
– Разве Дельра тоже?
Никамер раздраженно дернул головой.
– Да. Думаю, хординги идут к Ошере. Мы вынуждены готовиться к обороне. Дожили!
Никамер подхватил стоявшую на столе пиалу с пардой и сделал глоток. Я недовольно покосился на жаровни. Слуги перебрали с отоплением, мы успели вспотеть. Но не скажешь же префекту, чтобы открыл окошко.
– Да еще этот бунт на каторге! Как нарочно! – Никамер вперил в меня строгий взгляд. – О нем-то слышали?
– Да, мэор префект. Даже видели, как на одно из поселений напала группа каторжан.
