Парень порывисто обернулся и досадливо поморщился.
– Привет.
Катя прикусила губу, чтобы не закричать. Это не Он! Это не Цыган! Боже, у нее уже скоро крыша поедет от всех этих его раздвоений!
Но она сдержалась и как ни в чем не бывало села напротив.
– Ты меня преследуешь? – Он повертел в пальцах стакан с кефиром, отставил его и посмотрел на нее холодно и строго. Как на допросе.
– Нет. Что ты. Просто пришла выпить кефир.
Катя улыбнулась и наивно похлопала ресницами. Вот когда его вылечат, она ему все и расскажет. Не сейчас. Иначе он ее не поймет.
– Тогда почему ты не оставляешь меня в покое? – Он вдруг с силой сжал ее руку. – Я каждую ночь вижу во сне, как мы говорим, гуляем по темным коридорам, смотрим фильмы и наблюдаем за рыбками. Я вижу тебя каждую ночь! Я уже привык думать, что это паранойя! И вот ты на самом деле подходишь ко мне и начинаешь разговаривать так, словно мы встречаемся!
– Мне больно! – Она дернула руку, пытаясь вырваться, но не тут-то было. Он не отпускал. Более того, присел на стул, стоявший рядом, и, едва ли не касаясь губами ее волос, тихо заговорил:
– А может, я хочу, чтобы тебе было больно! Так же, как мне! Ты, малолетняя соплячка, уже почти два месяца не выходишь у меня из головы! Сколько тебе? Тринадцать? Четырнадцать?
– Мне уже пятнадцать! – пискнула испуганная Катя.
– А мне уже восемнадцать! И за то, что я хочу сделать, меня запросто могут упрятать лет на десять!
– Подожди! Я тебе все объясню! – Катя беспомощно оглядела опустевшую столовую и замерла, парализованная не то ужасом, не то восторгом, когда он, не дожидаясь объяснений, прижался к ее губам больным, жадным поцелуем. Неумело и страстно.
И она ответила. Потому что мечтала об этом с их первой встречи. Только вот вопрос: мечтала о поцелуе с кем? С Цыганом или все же со Славой?
– Это что же вы тут делаете?!
Возмущенный вопль нянечки заставил их отпрянуть друг от друга. Катя не удержалась и прыснула первой. Вскочила и потянула его за руку.
– Побежали отсюда!
Они бросились к дверям, весело хохоча, а вдогонку им летело:
– Вот узнаю, из каких вы палат! И попрошу, чтобы развели по разным отделениям! Лямур тут устроили! Хоть бы кефир сначала выпили!
Тяжело дыша, они забежали в палату к Кате, и там их снова одолел приступ смеха.
– Ой, не могу! Нам теперь грозят скорой разлукой!
– Ага, с принудительным питьем кефиров!
– Слушай, а если и вправду пожалуется на нас врачу?
– Думаешь, ей это надо?
– А чего она тогда разоралась?
– Может, просто позавидовала?
Катя сама не поняла, как оказалась в кольце его рук.
– Что на тебя нашло там, в столовой? – Она, улыбаясь, смотрела в его потемневшие глаза. Еще несколько минут назад они были светло-серыми, а теперь стали темно-зелеными или… Скорее, светло-карими.
– Я мечтал об этом… Сначала не мог себе позволить… Потом боялся испугать…
Он снова наклонился к ней, и все Катино существо сосредоточилось на его теплых, мягких губах с запахом дождевой свежести, дымом далеких костров и ноткой солнечного, сигарного аромата.
Затем она потеряла опору. Его руки легко, словно она была пушинкой, подняли ее, и мгновением позже она ощутила спиной пружины кровати.
Он сел рядом и наклонился, разглядывая ее так, словно старался запомнить каждую черточку.
– Я тебя люблю! – Катя коснулась его щеки.
– Люблю! – эхом отозвался он.
– Давай никогда не расставаться?
