которые были на девушке в день аварии, но тетя даже не стала на них смотреть, только велела: «Выбросьте их!» И принялась доставать из пакетов куртку, полусапожки, джинсы и водолазку.
– Одевайся. А я пойду заберу твою выписку.
– А это все, что со мной было? – Катя перетряхнула свои вещи, испачканные в чем-то темном. – А тетрадь?! У меня под рубашкой была тетрадь! В темном кожаном переплете! Это… мой дневник. Он мне нужен!
Медсестра хмыкнула и ушла. Катя принялась медленно одеваться, но ей мешала нервная дрожь. Она ЗНАЛА, что должна взять тетрадь с собой. Просто была необоснованная слепая уверенность, что если эта вещь будет с ней, то ОН ее найдет!
Наконец в палату вернулась медсестра и протянула ей до боли знакомую тетрадь.
– Эта?
Не отвечая, Катя вцепилась в нее и прижала к груди.
Теперь он ее точно найдет. Обязательно!
Ведь все началось с тетради…
Ярослав смотрел на деревья, пролетающие за окном электрички, на низко нависшее серое небо и ничего этого не видел. Перед глазами стояло девичье лицо. Заострившиеся черты, курносый носик, голубые глаза, чуть приоткрытые губы, волнистые волосы с золотыми искорками.
Это было так давно, что Яр сомневался в том, что это было. Десять лет он не мог избавиться от снов, в которых была эта девушка, и напрочь забывал о ней днем. А вот сегодня на него нахлынули воспоминания. Те два с половиной месяца в городской больнице были самыми странными в его жизни.
Как ее звали? Он не помнил… Девчонка-подросток сперва задела его своим пренебрежительным отношением, затем свела с ума взглядами, настороженными, ждущими, зовущими. Но всему виной сны. В них все было легко и естественно, он не стеснялся ни своих чувств, ни впервые проснувшейся страсти. Сны приходили каждую ночь, и каждое утро он просыпался с ожиданием следующей ночи.
А потом наступил самый странный день. Точнее, вечер. Девчонка подошла к нему первой. Она что-то говорила. Яр уже и не помнил, что именно. Память навеки сохранила их первый и последний поцелуй. Что было дальше, Ярослав тоже не помнил.
Когда он очнулся, выяснилось, что неделю пробыл без сознания. Вернувшись в свое отделение, Ярослав эту девушку уже не нашел. Медсестры только пожимали плечами, когда он спрашивал о том, где сейчас пациентка, которая лежала в одиночной палате…
Яр вздохнул. Он так и не смог ее найти. Так и не смог забыть… Память сохранила образ, но разве можно разыскать человека по образу. Тем более что прошло десять лет.
Потерев ладонями лицо, он с усилием прогнал мучившие его не то воспоминания, не то фантазии. Затем придвинул к себе пакет, который напоследок вручила ему домоправительница Маша, и выудил оттуда папку.
Первый лист – передача всех прав Свечиной Катерине Павловне по причине смерти ее опекуна Свечиной Галины Олеговны. Следующий лист – завещание Свечина Павла Олеговича, в котором говорилось, что в случае его гибели все его состояние переходит к жене и дочери. В случае гибели супруги опекуном дочери назначалась сестра. Она имела право лишь на определенную сумму в год, которую должна была тратить на содержание наследницы. Все наследство Свечина переходило к Кате по достижении ею двадцати одного года либо по запросу с ее стороны, либо после смерти опекуна. Но была и любопытная приписка: Катя имела право отказаться от наследства в пользу перечисленных в завещании детских домов. В случае ее смерти все сбережения также поступали на счета указанных учреждений.
Угу… Значит, Катя полноправная наследница. И кто-то об этом знает.
Ярослав крепко задумался. Катя может переписать все свое многомиллионное наследство. И это объясняет тот факт, почему двое неизвестных ждали Катю в подворотне. Но зачем было пытаться ее убить? Ведь тогда все миллионы Свечина автоматически переходят на счета детских домов!
Значит…. Тот, кто хочет завладеть богатством, не знает об этом нюансе или получит наследство в любом случае? Но в завещании перечислены три детских дома. А что, если…
Яр достал телефон и набрал номер Сани.
– Да! – тут же рявкнул Санин голос из трубки. – Слушаю, Яр.
– Сань, не в службу, а в дружбу… пробей всех главнюков в трех детских домах. Я тебе их номера скину эсэмэской. Ок?
– Давай, – вздохнула трубка. – Что-то нашел?
