кажется. Просто принеси таз с водой и полотенце. Пожалуйста. – При последнем слове он сжал руку Скарлетт сильнее. – Если ты кого-нибудь сюда приведешь, возникнет слишком много вопросов. «Стервятники», как ты их называешь… Они подумают, это часть игры.
– А на самом деле нет?
Хулиан уронил голову и разжал холодные пальцы. Скарлетт не поверила, что дело было только в «стервятниках», однако поспешно принесла два полотенца и тазик. Уже через минуту вода окрасилась в красно-коричневый цвет. А еще через несколько минут Хулиан немного отогрелся. Он оказался прав: рана на голове действительно была неглубокой. Тем не менее сесть прямо ему никак не удавалось.
– По-моему, тебе следует лежать, – сказала Скарлетт, ласково кладя руку ему на плечо. – Тебя ранили еще куда-нибудь?
– Посмотри здесь.
Хулиан поднял рубаху, открыв золотистую кожу, под которой угадывались безупречные мускулы. Увидев это при иных обстоятельствах, Скарлетт покраснела бы. Теперь же она вооружилась чистым полотенцем и принялась обмывать окровавленный живот осторожными, но решительными круговыми движениями. Никогда еще Скарлетт не прикасалась вот так к молодому мужчине – да и к мужчине вообще. Она старалась дотрагиваться до Хулиана только тканью, но пальцы так и просились проверить, какова на ощупь эта смуглая кожа, столь привлекательная на вид. Интересно, а у графа, жениха Скарлетт, живот такой же плоский и мускулистый?
– Хулиан, тебе нельзя закрывать глаза, – укоризненно проговорила она, стараясь сосредоточиться на работе и отогнать от себя все прочие мысли. – Мне кажется, эту рану нужно зашить. Постой… – под смытой кровью обнажилась полоска чистой гладкой кожи, – что-то я ничего не вижу.
– А тут ничего и нет. Но мне было очень приятно, – простонал Хулиан, выгибая спину.
– Ах ты, мерзавец! – Скарлетт спрятала руки, чтобы не ударить обманщика. Не будь он уже ранен, она бы это сделала. – Что с тобой произошло на самом деле? Говори правду, не то вышвырну тебя из комнаты сию же минуту!
– Не надо угроз, Малиновая. Я помню о нашем соглашении и не собираюсь посягать на твою добродетель. Сейчас уйду. Только сначала отдам тебе вот это.
Когда Хулиан вынул руку из кармана, Скарлетт заметила, что на ней нет ни синяков, ни ссадин. Значит, он не дрался с тем, кто на него напал. Она хотела возобновить расспросы, но в этот момент он раскрыл ладонь. Сверкнул красный огонек.
– Ты не из-за этого ли так суетилась? – И Хулиан небрежно, как если бы возвращал одно из окровавленных полотенец, бросил в руки Скарлетт алые сережки.
Она ахнула:
– Где ты их достал?
На самом деле это не имело значения. Важно было то, что, охотясь за ними, Хулиан навлек на себя беду. И хоть он как будто не слишком берег сережки, украшение вернулось к хозяйке в полной сохранности, без единой царапины. Еще девочкой Скарлетт по настоянию отца выучилась говорить «спасибо» на дюжине языков, но ни одно известное ей изъявление благодарности не казалось сейчас подходящим.
– Это из-за них ты получил рану?
– Ты снова переоцениваешь мое благородство, если думаешь, что я стану проливать кровь ради каких-то стекляшек.
Хулиан рывком поднялся с кушетки и направился к двери.
– Постой, – сказала Скарлетт. – В таком состоянии тебе нельзя уходить.
Он склонил голову набок:
– Это приглашение остаться?
Скарлетт призадумалась: Хулиан был ранен. Однако приличия все равно не позволяли ей спать с ним в одной комнате. Ведь она была обручена, а если бы даже и не была…
– Нет? Так я и знал.
Хулиан взялся за дверную ручку, но Скарлетт опять его остановила:
– Подожди. Ты не сказал мне, что с тобой случилось. Это как-то связано с подземными коридорами Кастильо Мальдито?
Рука Хулиана застыла в воздухе, словно ее удерживала невидимая нить.
– О чем ты говоришь?
– Мне кажется, ты знаешь. – Скарлетт отчетливо вспомнила мужской крик, который услышала несколькими часами ранее. – Я шла за тобой.
