– Так вы, видать, царский проверяльщик? – воскликнул догадливый кучер. – Что же вы раньше не сказали? То-то, я смотрю, барин все расспрашивает, а покупкой вовсе не интересуется. Это дело почтенное – обман против государыни обнаружить. Ну и как, нашли обман?
– Нет, не нашел, – признался Дружинин. – И до Канева, и после все деревни настоящие. Правда, раскрашены они, прямо как игрушки на ярмарке…
– А как же вы хотите? – возразил Степан Кривобок. – Чтобы царица всяку грязь смотрела и вонь чуяла? Для ее царского взора вся земля должна быть изукрашена. Вот наместник князь Потемкин и старается.
– Что ж, будем считать, что твоими устами, Степан, говорит сам народ, – заключил Дружинин. – Ладно, эту часть моей проверки можно считать законченной. Теперь еще кое-что надо разузнать – и можно возвращаться.
С этого дня путешественник Дружинин стал меньше внимания уделять деревням и больше времени проводить в городах. Они посетили Черкассы, Богуслав и наконец столицу наместничества Кременчуг. Здесь Дружинин беседовал больше с купцами и владельцами мануфактур. Вопросы он задавал почти те же самые, что до этого задавал мужикам в деревнях на Днепре – давно ли основана та или иная мануфактура, или лесопилка, или мельница, или склад, где шла оптовая торговля. И вот что поистине удивительно: вопросы были те же, а ответы путешественник Дружинин получал прямо противоположные. Объехав четыре десятка предприятий в трех городах и побеседовав с их владельцами или же с управляющими, Дружинин обнаружил всего девять, основанных в последнее десятилетие. Все остальные существовали и раньше, когда земли к югу от Киева еще не были присоединены к России и входили в состав Речи Посполитой. Между тем на бумаге, в ведомостях, составленных статс-секретарем Безбородко и другими министрами Екатерины, все эти предприятия значились как созданные в ее царствование, благодаря ее усилиям – и государыня не раз упирала на эти цифры в своих переговорах с иноземными послами и в своей переписке с деятелями просвещения.
«Что же выходит? – размышлял оперативник, ставший на время американским инженером, а теперь еще и русским помещиком. – «Потемкинские деревни» – все же вымысел, деревни по берегам Днепра настоящие, только разукрашенные, будто елочные игрушки. А в промышленности и торговле цифры недостоверные, достижения дутые. И есть у меня такое подозрение, что, если проверять данные о якобы построенных в правление Екатерины дорогах и мостах, расхождения с действительностью будут такими же существенными. Только такая проверка, при наших расстояниях, потребует нескольких лет. Столько времени у нас нет. Может, люди из этого времени больше знают? Ведь Радищев не зря стал писать о путешествии из Петербурга в Москву – он этой дорогой не раз ездил. Да и Новиков не все время в Москве сидел. Может, Ваня из общения с ними какие-то сведения привезет? А мою миссию здесь, пожалуй, можно считать законченной».
В тот же день он приказал кучеру Степану поворачивать коней и возвращаться в Киев.
Глава 9
Для путешествия в Петербург, на встречу с Александром Николаевичем Радищевым, Ваня Полушкин решил воспользоваться своим вымышленным американским именем. Так выходило правдоподобнее: приехавший в Россию американец слышал за границей о некоем русском мыслителе и хочет с ним познакомиться. К тому же в таком случае Ваня («юный Джон») мог рассчитывать на внимание со стороны писателя: после Войны за независимость все происходящее в Америке очень интересовало передовых людей Европы и России. Таким образом, интерес был обоюдный, и это создавало почву для откровенного общения. Незнакомцу из родного Отечества Радищев вряд ли бы доверил свои сокровенные мысли.
Приехав в столицу, Ваня поселился в гостинице «Астория» и немедля отправил курьера с запиской по адресу, который запомнил, еще находясь в XXI веке: улица Грязная, 14. Именно здесь жил заместитель начальника Петербургской таможни надворный советник Радищев. В записке, написанной по-французски, Ваня написал, что он, американский художник и ученый Джон Польюш, много слышал за границей о мыслителе Радищеве и хотел бы с ним познакомиться.
Спустя час тот же курьер принес ответ. Надворный советник извещал американского путешественника, что он рад будет принять его на следующий вечер, в восьмом часу. Дождавшись назначенного часа, Ваня отправился по указанному адресу.
Дверь ему открыл слуга в щегольской ливрее. Прихожая, а также гостиная, куда провели гостя, также отличались хотя и не роскошным, но изысканным убранством. Во всем чувствовался отменный вкус хозяина.
Едва гость сделал несколько шагов по гостиной, осматривая висящие на стенах портреты и картины, как дверь отворилась и
