суду, говорящих о твоем присутствии на каком-то известном месте преступления. У ФБР наверняка возникнут к тебе какие-то вопросы, но группа не может обвинить тебя ни в чем.
Анри продолжал потирать запястье, где браслет наручников натер кожу. Посмотрел на Коллинза, потом медленно потянулся к рубильнику, приводящему койку в положение для сидения.
– Как будто жалуется на боль, – сказал он, когда вой электромоторчика прекратился.
– Две пули, десять мелких осколков, три сломанных ребра и сильное сотрясение мозга. Можно сказать, что ты был членом моей группы службы безопасности.
– Полковник, если это подготовка к тому, чтобы стать настоящим американским героем вроде тебя и твоих людей, то я против.
Джек не ответил и, продолжая молчать, отвел взгляд от француза. После преследования годами этого человека, Джек почти не испытывал враждебности к бывшему десантнику. Он давно подозревал, что в ряде случаев Анри был просто подходящим букой, в которого все верили. Джек знал, что видимость может быть столь же обманчивой, какой группа иногда находила историю.
– Ладно, значит, ты пришел не затем, чтобы зачитать предъявляемые мне обвинения. Я не вижу цветов или открытки с пожеланием скорейшего выздоровления. Так что же ты принес к моей больничной койке, полковник?
Джек откинулся на спинку стула и обратил взгляд в темные углы палаты. Фарбо видел, как по его кивку двое здоровенных охранников тихо вышли из палаты и затворили за собой дверь.
– А, понятно, буду застрелен при попытке к бегству, – пошутил Анри.
– К сожалению, полковник, с тобой это не так просто. Если тебя кто-то и застрелит, то уж точно не я.
Фарбо увидел сложное выражение на лице своего врага – человека, который стал причиной гибели Даниеллы, его жены, в бассейне Амазонки четыре года назад. Но Коллинз был и тем человеком, к которому он невольно проникся уважением.
– Расскажи мне о Даниелле, своей жене.
Эта просьба удивила Фарбо, главным образом оттого, что он как раз сам о ней подумал. Казалось, этот американец прочел его мысли, и пленнику это очень не нравилось. Анри собрался с мыслями и оглядел Коллинза.
– Я любил ее, полковник, и больше ничего говорить не нужно. Она была единственной женщиной, кроме еще одной, которая знала меня как… – он отвел взгляд от глаз Джека, – знала меня не таким, каким я изображен в донесении иностранной разведки.
– Ты сказал – Даниелла и еще одна?
Наконец Анри повернулся лицом к Джеку.
– Чего ты хочешь от меня, полковник Коллинз?
– Я пришел сказать, что сожалею. Сожалею, что ты считаешь меня причастным к смерти своей жены.
Анри долго смотрел на Джека. Протянул руку, взял пластиковую чашку с вращающегося прикроватного стола и напился воды через соломинку. Поставил посуду на место и устремил взгляд к двери палаты. Джек опустил взгляд к повязке на левой руке.
– Мысль о потере Сары… случись такое, я относился бы к тебе так же, как ты ко мне.
– Есть большая разница, полковник, – сказал Фарбо, обратив гневный взгляд на Джека. – Сара жива, а моя жена, Даниелла, нет.
– Однако ты рисковал жизнью, состоянием и, в конце концов, свободой, пытаясь спасти женщину, которую я люблю. Почему, Анри?
На сей раз Джек не отводил взгляда от глаз Фарбо.
– Кое-чего из моей жизни не найти в той толстой папке, которую сенатор Ли завел на меня и на мои подвиги много лет назад. У меня тоже есть свои секреты, полковник.
Джек снова кивнул и поднялся. Достал из нагрудного кармана маленький блокнот и записал ручкой несколько слов. Потом вырвал этот листок и помедлил.
– Когда тебя переправят в Вашингтон и передадут под опеку ФБР, чтобы они доставили тебя в министерство юстиции, ты наверняка найдешь способ бежать. Когда совершишь побег, – Джек протянул французу записку, – позвони по этому номеру; связаться со мной можно в любое время.
Анри прочел ее и поднял взгляд на Коллинза.
– Чтобы завершить то, что нам нужно завершить! – Джек подался ближе к своему врагу. – Не суйся к Саре, Анри. Что бы ты там себе ни думал, она не Даниелла!
Фарбо промолчал, Джек повернулся и пошел к двери, но перед тем, как открыть ее, произнес, не оборачиваясь:
