– А что ты хочешь услышать? Ты и сам понимаешь, что будь это наши, они подали бы условный сигнал. Разбойники это или какой князек победней вышел на большую дорогу, разница невелика.
– И какого тогда ты останавливался?
– Подумал, что, может, наши.
– Ладно, с этим ясно. Что дальше?
– Будем как-то выбираться из этого дерьма, – доставая из кобуры браунинг и пристраивая его на бедре, подытожил Плужников.
– Конкретные предложения есть? – отстегивая от автомата приклад и делая ствол более обортистым, поинтересовался Петр.
– Будем прорываться, – ответил Плужников.
– Понял.
Теперь в руках Пастухова были две гранаты. Вроде бы хлопушки, неспособные причинить вреда, но это с какой стороны посмотреть. Вот если с той, что бандиты, держащие их на прицеле, сидят на лошадках, то эти петарды не так уж и бесполезны. Потому как лошадь – это едва ли не самое пугливое животное на свете.
Петр дернул кольца на обеих гранатах в своих руках и посмотрел на Плужникова. Тот только пожал плечами, мол, нормально все, и включил передачу. Бумажные цилиндры полетели за окно, упав в песок прямо под кабиной.
Грохнуло знатно. Кабину тут же окутало практически непроницаемым пыльным облаком. Округу огласило испуганное лошадиное ржание. Даже несмотря на то что Петр ожидал этого взрыва, на секунду растерялся и не сразу сумел подхватить автомат. Когда же Плужников рванул с места, так и вовсе едва не уронил оружие.
Вот кто не растерялся, так это штабс-капитан. Мало того что он сорвался с места, едва только рванули гранаты, так еще и успел сделать пару выстрелов из браунинга, пусть ни в кого и не попав. Зато массивный бампер КАЗа снес со своего пути бедную лошадку, вытанцовывавшую посреди дороги. Колеса подпрыгнули на чем-то мягком и довольно податливом. Скорее всего всадник, потому как лошадь – препятствие посолиднее будет.
Петр же выстрелить так и не успел. Когда он наконец был готов открыть огонь, бандиты уже оказались позади. Зато сзади послышалось несколько разрозненных выстрелов. Отчетливо послышались удары пуль от пары попаданий. Куда именно, пока не понять. Ничего так, быстро пришли в себя монгольские воины.
Не имея возможности стрелять, Пастухов вновь отложил автомат и схватил светошумовые гранаты. Чем хорош автомобиль, так это тем, что никакой лошади с ним не тягаться в выносливости и скорости. Но в данных обстоятельствах лошадь разгонится явно быстрее. А значит, нужно замедлить животное и выиграть время для разгона КАЗа. Парочка взрывов будет как нельзя кстати.
Так и вышло. Несмотря на опускающиеся сумерки и шлейф пыли, Петр отчетливо видел в зеркала заднего вида, что группа всадников неуклонно отстает. Похоже, все закончилось, так и не начавшись.
– Не расслабляйся, Петр. Это еще ни о чем не говорит, – опустил Пастухова на грешную землю Плужников. – По прямой им за нами не угнаться, но мы не знаем, какие тут петли закладывает дорога. А они знают.
– Понял, – хватая тангенту, произнес Петр.
– Ты что надумал?
– Самолет буду вызывать. Им тут лету всего-то ничего. Дотемна успеют.
– А как же золото?
– Подумаешь, золото. Передадим после Чойра, невелика важность.
– Годится, – с явным неудовольствием вынужден был признать штабс-капитан.
– «Сто третий», ответь «три восемь». «Сто третий», ответь «три восемь».
– На связи «сто третий».
– Как скоро сможешь подняться в воздух?
– Полчаса, не раньше. Начали профилактику машины.
Ч-черт. Полчаса – это много. Это очень много. Потому что к этому моменту уже стемнеет, а пилотам еще понадобится какое-то время, чтобы добраться до попавших в беду. А в темноте от самолета толку никакого. К тому же в Чойре нет подготовленной полосы, и посадить машину в темноте будет чрезвычайно трудно. Н-да. Затея с самолетом изначально была провальной.
– Отставить взлет, «сто третий». Сообщи местным властям, что на нас совершено нападение.
– Да кому я сообщу?! – зло бросил пилот. Он прошел всю войну, поэтому паниковать и не думал. – Тут в полиции три калеки. Ждите, скоро буду.
