дружественных африканских территорий?
Прижав подбородок к груди, спин-протектор придирчиво осмотрел мундир. Сначала левую его сторону, затем – правую.
– А что тебе не нравится, Павел Иванович?
– Я не сказал, что мне не нравится. Я только спросил…
– Спросил таким тоном, что сразу ясно стало, что не нравится.
– Слишком много золота.
– Ну, так это же парадный мундир!
– Ну, если так…
– Это образец новой формы для моей личной гвардии! Разработана, между прочим, не кем-нибудь, а Всеславом Рубашкиным!
– Тем самым Рубашкиным? – восхищенно пропел слева от спин-протектора Чипизубов.
– Разумеется, тем самым, – не глядя на референта, ответил спин-протектор. – Каким же еще?
– Ах! – восхищенно выдохнул Чипизубов.
– Ну, что теперь скажешь, Павел Иванович? – одернув левый манжет, довольно ухмыльнулся спин-протектор.
– Если этот ваш Рубашкин шьет кальсоны для кордебалета, то это еще не значит, что он понимает, как должна выглядеть военная форма, – конкретно и четко сформулировал Наутилин.
– О-па! – изумленно вскинул брови спин-протектор. – Так все-таки тебе не нравится!
– Для маскарада – то, что надо, господин спин-протектор, – ответствовал генерал.
– Ты меня обижаешь, Павел Иванович, – недовольно нахмурился спин-протектор.
– Я не хотел этого, господин спин-протектор, – ответил Наутилин. – Я так понял, что вам этот китель тоже не по душе, и вы просто решили меня проверить.
– С чего ты так решил?
– Если бы китель вам понравился, вы бы застегнули его на все пуговицы, господин спин-протектор.
Снова опустив голову, спин-протектор посмотрел на вензель у себя на майке. Его губы дрогнули и начали медленно растягиваться в улыбке.
– Ах ты, шельмец! – погрозил он генералу пальцем. – Раскусил меня! – Спин-протектор сорвал с себя китель, скомкал и швырнул его через стол на пол. – В самом деле, дрянь! – Он повернулся к Чипизубову. – Запиши! – Референт с готовностью выдернул из кармана авторучку. – Рубашкина больше на порог не пускать!
Сказав это, спин-протектор сунул большие пальцы за лямки майки и гордо вскинул подбородок. Как будто принял очень важное и ответственное государственное решение. На лице его появилось вдохновенно-мечтательное выражение. Как у поэта, в чьей голове в этот миг рифмы сплетаются в неповторимый венок.
У спин-протектора была такая особенность – мечтать ни о чем. Или лучше назвать это способностью? Поскольку далеко не каждый на подобное способен. А вот у спин-протектора это выходило само собой, легко и просто. Все потому, что ему не о чем было мечтать – он имел все, что только мог пожелать. Вот он и мечтал ни о чем. И процесс этот доставлял ему такое же удовольствие, как и любому другому мечтателю. Он мечтал ни о чем, как голодный мечтает о бутерброде с колбасой; как истомленный жаждой – о бутылке холодной воды; как бездомный – о крыше над головой; как некрасивая девушка – о прекрасном принце; как генерал – о выигранном сражении; как грязный – о бане; как вшивый – о дихлофосе…
– Господин спин-протектор!
Вздрогнув от неожиданности, спин-протектор злобно воззрился на столь бесцеремонно прервавшего его пустопорожние грезы генерала Наутилина.
– Чего тебе?
– Вы должны вернуться в свою городскую резиденцию, господин спин-протектор.
– Не говори мне, что я должен делать! – вскочив на ноги, ткнул пальцем в генерала спин-протектор. – Ты даже представить себе не можешь всего, что я должен сделать! Никто не может! А я – могу! Я могу такое себе представить!.. Такое!.. Что всем вам, к дребеням, тошно станет!
Спин-протектор широко взмахнул рукой и, будто вложив в этот жест все свои силы, обессиленно упал в кресло.
– Я вынужден настаивать, господин спин-протектор, – медленно и тяжело, будто выжимая штангу, повторил генерал Наутилин.
Спин-протектор удивленно вскинул брови.
