Робу показалось, что шоленку больше интересуют скалы.
– Эти камни выглядят как строительный материал, – заметила Тижос, когда Алисия закончила рассказывать о сетях. – Это поселение?
– Весь разлом представляет собой длинную цепь руин. Когда горячие источники меняют расположение, ильматариане покидают старые поселения и строят новые. Симеон полагает, что так происходит уже миллион лет.
Повисло молчание: каждый пытался представить себе историю длиной в миллион лет. У Роба не получалось: похожим образом он чувствовал себя, когда в десять лет навещал дядю в пригороде Чикаго.
Дядя Сол жил в Бервине, на Риджленд-авеню, и маленький Роб вышел погулять по окрестностям. Он брел квартал за кварталом, ожидая наткнуться на какую-то естественную границу вроде реки, шоссе или окраины городка. Но, пройдя не менее полумили, начал ощущать истинный размах Большого Чикаго. Проспект, казалось, тянулся в обе стороны бесконечно. Каждая из пересекавших его улиц тоже бежала до горизонта. Дома были натыканы близко друг к другу, и их аккуратным, ровным рядам не было видно конца. Даже представить, сколько всего здесь домов и сколько живет в них людей, маленькому Робу оказалось не под силу: от неожиданного приступа необъяснимой паники он бегом бросился к дому дяди.
Сейчас ему захотелось вернуться на станцию и больше не думать об истории Ильматар.
Тижос нарушила молчание:
– Ваша цивилизация считает своим возрастом четыре или пять тысячелетий. Мой вид имеет фрагментарные свидетельства о периоде в двенадцать раз большем. А по сравнению с этими существами мы все кажемся детьми.
– Если дети – мы, то почему вы считаете, что их нужно защищать от нас, а не наоборот? – спросила Алисия.
– Я оставлю такие вопросы Гишоре и остальным. Покажи мне, где расставлены другие ловушки.
Второй раз они остановились на вершине гряды.
– Я выбрала это место, потому что здесь много переменных течений. Основной поток от источника Мори проходит к северу от нас.
– Вы так легко даете этим местам собственные названия, – заметила Тижос. – Мори, Шеклтон, Дампир. Они звучат чуждо для этого мира. Даже название Ильматар взято из человеческой легенды.
– Как еще описать что-либо, если не давать ему имя? – спросила Алисия. – Мы не можем использовать ильматарские звуки.
– Понимаю, – сказала Тижос. – Но я также помню историю. В моем мире – и в вашем – когда приходили завоеватели, они меняли все имена.
Роб вдруг понял, что у него закончилось терпение:
– Почему, черт возьми, вы так подозрительны? Наши исследования абсолютно мирные – на объектах даже нет оружия! Почему вы постоянно говорите о нас как об армии завоевателей? Если вы не заметили, на станции всего тридцать человек.
Тижос коснулась его руки, наверное пытаясь успокоить.
– Я не сомневаюсь, что вы не желаете зла и ищете только знаний. Мне это нравится. Но история демонстрирует нам постоянную борьбу культур, в которой сильные уничтожали слабых. Мы, шолены, четырежды ставили себя на грань вымирания, а когда не воевали друг с другом, то опустошали собственную планету, пока она не оказалась едва способна поддерживать жизнь.
– И что? Мы-то тут при чем?
– Было достигнуто Согласие помочь другим расам избежать наших ошибок, и мы предлагаем вам нашу мудрость.
– О, я понял – вы достаточно напортачили на своей планете и это дает вам право учить других, как жить им.
– Меня радует, что ты понимаешь.
Алисия взяла его за вторую руку:
– Роберт, остынь!
Он взглянул на нее, затем опять на Тижос.
– Хорошо. Извините. Мне, наверное, нужно больше спать или что-то вроде того.
Воцарилось неловкое молчание. Потом заговорила Алисия:
– Тижос, могу я предложить небольшое изменение в наших планах? Есть еще кое-что, что я хотела бы вам показать.
– Я еще не устала.
– Хорошо. Это где-то в полукилометре к западу. Возвращаться будем по течению.
На плаву Роб старался подобраться ближе к Алисии и включил гидрофон на минимальную громкость, чтобы перекинуться парой слов.
– Что ты задумала?
