Каша уже вовсю кипела, когда в прихожей раздался звук отпираемого замка.
– Проходите, уважаемые! Вот тут я и живу.
– Очень, очень любопытно… и мило! Э… прошу прощения, всё время забываю, как снимается эта амуниция… – Иномейские слова странно переслаивались в моей голове с шелестящим беззвучно-синхронным телепатическим переводом. Точнее, я просто понимал общий смысл сказанного.
– Давайте я вам всем помогу. Вот это вот так расстёгивается… ага, теперь просто стянуть с себя… вешайте снятое вот сюда, на крючки…
Я сделал над собой гигантское усилие, дабы подавить ухмылку – ответственная делегация ввалилась в зал, облачённая в одни длинные футболки. То есть трое мужчин в футболках, единственная же в компании учёная дама щеголяла в шёлковой комбинации. Так что моя ненаглядная в своей кожаной юбке, блузке и колготках выглядела на общем фоне почти мусульманкой, наглухо закутанной в чадру.
– А вот это Антон, познакомьтесь. Мой муж.
Нет, что ни говори, а светское воспитание у них там, на прекрасной Иноме, просто безукоризненное. Вот, пожалуйста – ни раскрытых от изумления ртов, ни дурацкого гыгыканья. Хотя смятение в мозгах немалое.
– Приветствую, уважаемые! – я поднял руку на манер Чингачгука, встретившего белых братьев. – Очень кстати, каша поспела!
Ничто так не помогает заполнить неловкую паузу, как предобеденная суета. Мужчины выкатывают и раздвигают стол, расставляют стулья, женщины тот стол сервируют… в общем, все трудятся плечом к плечу, и возникает чувство коллектива.
– …Такая маленькая тележка, мы втроём сзади еле разместились, – дама в комбинашке низко склонилась, расставляя столовые приборы и нимало не стесняясь открывающегося сзади вида. – Ройро, как самый массивный, сел спереди. Будь Саор и Ниал такими же богатырями, и мне пришлось бы выбирать, кому сесть на колени, – она засмеялась.
– Не слушай её, Антон. Айя больше всего на свете любит сидеть у мужчин на коленях.
– Нахалы, ох и нахалы! Когда это я просилась к вам на колени?
Я широко улыбался, слушая шутливую перепалку. А ничего так ребята, похоже. Ничего общего с чопорными учёными сухарями.
– Садитесь, садитесь уже! Каша стынет, чай стынет!
– М-м, вкусно! – Айя с удовольствием поглощала экзотическое иннурийское блюдо. – Это вот беленькое – зёрна риса, да? Ага, я его узнала! А вот это оранжевое чего такое? Сушёные плоды абрикоса? Саор, у нас есть в коллекции абрикос?
– Да не растёт он в этом климатическом поясе, – это уже моя ненаглядная. – Здешние деревья в большинстве совершенно бесплодны.
– Странно, ты не находишь? На месте аборигенов я бы давно заменила бесплодные заросли плодовыми деревьями. Лес должен кормить!
– Ройро, какой ужас! Ты ешь мясо млекопитающих!
– Да ладно врать-то, – импозантный широкоплечий мужчина с аппетитом поглощал кальмаров с брусникой. – Телепатор включен у меня, так что все ваши розыгрыши обречены на провал. Антон, это точно не рыба?
– Вообще-то кальмары моллюсками числятся, головоногими, – улыбнулся я.
– Слышали, коллеги? Головоногий и притом очень вкусный моллюск!
– Спасибо, Антон, спасибо, Вейла, – Ниал промокнул губы салфеткой. – Всё было замечательно вкусно. Вейла, ты наш проводник, каков план? График достаточно напряжённый.
– Прямо сейчас и поедем. И я бы предложила ради экономии времени и безопасности не соваться лишний раз в тинно.
– Два церка без сна, мы же свалимся…
– Да почему без сна? Вот тут и отоспитесь, в той комнате.
– Хм… а что, это идея. Но… мы вас не стесним? Четверо всё-таки.
– Стесните чуть-чуть, – засмеялась Вейла. – Но мы потерпим. Правда, Антоша?
– Да не вопрос, – я тоже засмеялся. – Главное, чтобы не слишком громко храпели!
Ртутная лампа уличного фонаря изливала свой резкий мертвенно-голубоватый свет, проникавший в незашторенное окно, на потолке, на светлом квадрате метались мутные тени древесных ветвей. Ветер гулял по ночному городу, завывая и присвистывая, словно в тоске – прошла зима, и нет уже той мертвящей силы в морозе… разве мороз это? Так, жалкий ночной заморозок… Скоро,
