через руки этого психа прошли полсотни человек. А один ли он такой был у того, кто давал ему заказы, большой вопрос.
В последний раз заказчик привел с собой другого человека – надо думать, того самого Иллюзиониста, который делал личины и ему самому. Это понятно, иллюзию такого уровня, который нужен был для обмана моей защиты, могут сделать единицы, и тут надо работать с конкретными пропорциями объекта наложения чар, амулету такое не доверишь. То есть, скорее всего, заказчик, если он и маг, то вряд ли из сильных Иллюзионистов.
Был ли этим вторым Амар-ай-Шрус? Или есть кто-то еще? Аккуратные сволочи, нигде никаких следов силы или ауры. Впрочем, оно и понятно, если за столько лет их грязные дела ни разу не всплыли, с маскировкой все должно быть на уровне. Непонятно, почему сейчас они начали играть почти в открытую, так откровенно и грубо. Слишком близка конечная цель? Ради пустяка так рисковать эти люди не стали бы, значит, действительно вот-вот случится самое важное.
Нет, я уже почти уверен, что это – заговор. Искать, кому такое выгодно, можно до бесконечности: слишком многим Бирг Четвертый мешает, слишком многим хочется свалить Флоремтер с занимаемой позиции, особенно укрепившейся после войны.
За этими мыслями я незаметно добрался до кабинета. Временная обитательница его крепко спала, поэтому я, активировав свет-камень в самом слабом режиме, добрался до стола и перешел на местное освещение. И закопался в бумаги.
Чувствовалось, что ответ где-то совсем рядом, на поверхности, а я смотрю в упор и не вижу. Наверное, и правда стоило отдохнуть, но я не мог заставить себя потратить столь ценное время на такие мелочи. Поэтому, обложившись документами, погрузился в задумчивость.
Походило, что смерть Тай-ай-Арселя то ли послужила сигналом, то ли оказалась первым пунктом в плане этого заговора. И что запланировал ее сам дор Керц или кто-то, очень качественно под него замаскированный. Хотя…
Я извлек из одной папки протокол допроса госпожи магистра. Клятва клятвой, но на некоторые важные вопросы она все-таки ответила.
Например, тот факт, что дор Керц сам перенес ее к себе в рабочий кабинет и разговаривал с ней, делал практически несостоятельной версию с маскировкой. Поскольку мысль о том, что Тай-ай-Арсель подготовил для себя очень запоминающееся самоубийство, можно было считать полным бредом, я видел единственный вариант: инсценировка. Качественная, сложная, запутанная, громкая. Дора Керца увлекла за собой Безумная Пляска; этот заголовок прочно врезался в умы обывателей, и объяснить им, что ничего такого не произошло, что это просто убийство, уже не представлялось возможным. То есть люди поймут, но запомнится все равно Пляска и вмешательство богов. Уж не на это ли был расчет? И не собирается ли он воспользоваться этим для воскрешения?
Так, отставить демагогию. Все это интересно, но доказательств инсценировки все-таки нет.
И я в очередной раз уткнулся взглядом в подробное заключение о вскрытии, внимательно вчитываясь в слова и сухие цифры результатов анализов. Кровь, аура, состояние внутренних органов, содержимое желудка…
На этом месте меня прервал какой-то невнятный шелест. Бросив взгляд в сторону источника звука, я обнаружил, что гостья моя сидит на диване и сонно трет глаза.
– Я вас разбудил? – предположил я с некоторой неуверенностью. Вроде бы сейчас я вообще сидел неподвижно и даже бумагами почти не шуршал. – Простите. Отдыхайте, я постараюсь потише.
– Это не вы, я сама проснулась. А вы что, совсем не планируете спать? – уточнила женщина, направляясь в сторону уборной.
– Работы много, – отмахнулся я и вновь сосредоточился на результатах вскрытия. Казалось, и здесь я что-то упускаю, какую-то несущественную мелочь, полную ерунду, которая, однако, может все изменить.
– Вот что… – вдруг вновь отвлек меня строгий голос Иллюзионистки, сбивая с мысли.
Выглядела она при этом почти грозно, но все портила заспанная помятая мордашка и… моя рубашка, которую эта строгая женщина почему-то решила использовать в качестве одежды для сна. Вот такая Лейла, – взъерошенная, босая, сверкающая из-под рубашки голыми коленками, – вызывала множество теплых эмоций, не все из которых я мог распознать.
Но в данный момент мне, честно говоря, было совсем не до нее и не до эмоций. Однако отмахнуться от настроенной на боевой лад магистра Шаль-ай-Грас оказалось не так-то просто. Она решительно отчитывала меня, а вызванное нотациями раздражение во мне мешалось не то с насмешкой, не то вовсе – с умилением.
– …Хватит упрямиться, вы ведете себя как ребенок! – резюмировала свою пылкую речь женщина.
– А вы – как сварливая жена, – наконец сформулировав, что мне напоминает подобное ее поведение, насмешливо высказался я. Это было довольно грубо, но сейчас мне меньше всего хотелось выслушивать, что же я, по версии этой девочки, делаю неправильно. Пусть лучше обидится и спокойно ляжет спать, а не сбивает меня с мыслей своим брюзжанием и, что уж там, внешним
