сравнению с каменными жилищами обитателей гор. И стали те древние города пустошами, которых избегает всё живое. Железные тоже смутно помнят прошлое и пытаются до него дотянуться, пытаются жить по-старому. Но остальные, кто выжил, поняли, что нельзя гневить мир и землю, и ушли жить в Лес. И Лес их принял, дал кров, и пищу, и защиту, и силу понимать его и просить о помощи.
О том, что людям должно слушаться Леса, как его детям. И добрый знак — появление всё большего числа шаманов с каждым поколением. Значит, всё верно и правильно. И людям стоит всегда хранить в сердце благодарность и преданность Лесу.
О том, что много лет назад одна молодая шаманка из другого рода тоже подобрала чёрного человека с чёрной душой, которого не принимал лес, и ушла за ним в тёмный мир — туда, куда уходит всё злое, зловредное, гадкое, чуждое Лесу и людям, живущим в этом Лесу. Туда, куда можно попасть и вернуться, лишь оседлав белого зверя — единственное создание Леса, которое одинаково вольготно чувствует себя и здесь, в нормальном мире, и в том, искажённом и перевёрнутом.
О том, что у чёрных людей есть чёрная сила, спорить с которой под силу только старшим шаманам, и только старшие шаманы могут защитить людей.
О том, что любой, кого коснётся чернота, обречён, чернота пожрёт его суть, выест сердце и даст взамен другое — злое, холодное, равнодушное. И Вишню Хаггар с Брусникой забрали у чёрных людей как раз тогда, когда она осталась вовсе без сердца. И спасти её не сумеет уже никто.
О том, что Хара старший шаман принял за одного из этих чёрных людей, и потому намеренно злил его, желая спровоцировать и изгнать из поселения. Но поскольку маг не поддался, пришлось его оставить, запретив любое общение с ним. Потому что выгнать гостя, не сотворившего зла, — значит навлечь на себя беду.
О том, что Брусника слишком своевольна, и запрещать ей что-то попросту глупо, а мешать человеку выбрать свою судьбу, к которой он стремится, глупо вдвойне. Даже если эта судьба — скорая смерть.
О том, наконец, что он очень рад чуду, свершившемуся с Хаггаром и удивлён ему, потому что прежде никогда подобного не случалось — чтобы холодное мёртвое сердце удалось заменить на живое и чувствующее.
В общем, говорил он очень долго и пространно, Хар с трудом не уснул после дороги под этот мерный речитатив. И когда Остролист наконец замолк, он по-собачьи встряхнулся, мотнул головой, выгоняя из неё остатки сонливости, потёр обеими ладонями лицо.
— Так. Короче, как я понял, про этих пришлых ты знал, — резюмировал маг. — Но поскольку они опасные, решил с ними не связываться. И это, кстати, было очень разумно: бабе помочь шансов нет, а толпу народу на поиски положить — не лучший вариант. Про сердце мысль тоже интересная, но у Вишни вашей не с ним проблемы, а с головой. Но я так и подозревал, что вы ничего с этим сделать не сможете, — заметил он себе под нос, не столько продолжая разговор, сколько рассуждая вслух и пытаясь подхлестнуть вялые сонные мысли. — Погоди, а почему ты мне всё это рассказал? Ладно, про чёрных людей из чёрного мира всё понятно, — с трудом давя улыбку, проговорил он, — но вот эти сведения о катастрофе. Откуда ты знаешь, что они меня интересовали?
— Знаю. — Старший шаман чуть улыбнулся и пожал плечами. — Лес сказал, что тебе нужно это знать, а я не спорю с Лесом.
— Так и сказал? — хмыкнул Хар. — А что ж он тебя в прошлый раз не предупредил, что я пришёл без злых намерений?
— Почему ты так решил? — улыбка старшего шамана стала хитрой, проказливой и совсем не старческой. — Прими я тебя как друга, прислушайся к твоим словам о поиске — и чем бы это закончилось для поселения? Я должен думать о всех людях, а ты бы увёл их на смерть. Сейчас же — ты жив, Брусника жива, и даже Вишня жива, пусть я не пожелаю такой жизни никому.
— Ну ты зараза! — восхищённо ругнулся Хаггар. Шаман на такое высказывание не обиделся, только улыбнулся шире, а Хар подумал, что не так уж скучно тут будет жить. — Ладно, пока у меня к тебе только один вопрос: бойкот снимается? То есть я могу остаться? Пользу начну приносить, когда с шаманской силой освоюсь. Пока могу только костры разводить и воду очищать, но, думаю, в скором времени освою что-то ещё полезное… что? — осёкся он под внимательным удивлённым взглядом старшего шамана. — Что не так?
— Ты можешь зажигать огонь и очищать воду шаманской силой? — недоверчиво переспросил Остролит, даже слегка подавшись вперёд.
— А-а, в этом дело, — протянул Хаггар и усмехнулся. — Ну да. Но это несложно. — В качестве демонстрации он бросил в очаг, где лежала пара сучьев, сгусток пламени. Собеседник проводил тот восторженно-недоверчивым взглядом и вновь поднял глаза на Хара.
— А усмирить огонь сумеешь? — с затаённой надеждой проговорил он. — Когда шатёр горит? Или… лес?
— Шатёр точно смогу, лес… наверное, тоже, но тут на сырой силе не получится. В перспективе, когда освоюсь, — со смешком
