начала стоило бы найти и осознать, а Хаггар попросту не знал, что и где искать. Может, кто-то мудрый со стороны, вроде бога, и сумел бы найти проблему, и даже решил её. Но богам теневик больше не верил.
Идея пришла утром, когда он лежал в полусне, ожидая, пока солнце поднимется выше, заглянет в бухту, и можно будет идти на промысел.
Если для него нет места здесь и сейчас, логично поискать оное где-то в другом месте, хоть бы даже в другом мире. Пусть никто никогда не делал подобного, но… существование иных реальностей доказано, а вот невозможность путешествия между ними ещё никто доказать не сумел. Пусть подобное называют прерогативой богов, пусть не верят, но он хотя бы попытается. А если погибнет, пытаясь, это будет хорошая смерть.
Приняв решение, он вдруг почувствовал почти забытую лёгкость, какой не ощущал, пожалуй, с юности. Единственная ясная цель и никаких сомнений — редкое, уникальное, удивительное ощущение!
Но для начала стоило отомстить. Не королю и преданным ему людям, которые перевернули привычную жизнь с ног на голову: какое дело до политики тому, кто намерен шагнуть за грань? Другому, достойному смерти как никто. Пусть это будет прощальный подарок миру. Либо он умрёт, пытаясь воплотить одну из двух невероятных задумок, либо всё сложится так, как мечтается.
В любом случае, терять ему в самом деле больше нечего.
Единственным, что оставалось неизменным, была боль. Междумирье как будто заживо сдирало кожу, иглами впивалось под ногти и скручивало внутренности в тугой узел. Боль никуда не уходила, порой обострялась или становилась глуше, будто брала передышку, но неизменно следовала за Ним. Он даже, кажется, привык к ней и сумел смириться.
Кроме того, физическая мука не шла ни в какое сравнение с чем-то необъяснимым, нематериальным, клубящимся глубоко внутри — там, где прежде жила магическая сила и где жалась в комочек душа, испуганная и отчаянно стремящаяся прочь из этого Ничто. Это ощущение не получалось назвать болью, но оно было много хуже. То, что составляло основу Его «Я», рассыпалось на составные части и склеивалось во что-то другое, чуждое, непонятное. Вроде бы и похожее на себя-изначальное, но — иное. Более… правильное?
Врождённое увечье, незаметный глазу дефект истаивал, сглаживался, зарубцовывался. А боль…
Рождаться заново — всегда больно.
Окраина Есила, предгорье Ничейных гор.
Ничейные горы вытянулись вдоль всего континента от края до края, неприступной стеной защищая равнины от морей, омывавших узкую длинную ленту суши с северо-запада — ласковых и тихих летом, но жестоких и бурных зимой. Если родина Вераса, Рубер, располагалась на северо-востоке, то нынешнее прибежище замыкало юго-западную оконечность обитаемого материка — бежать дальше было некуда. Благо, образование Хаггара включало в себя и всестороннее изучение языков, поэтому есил-та, местное наречие, он знал. Может, не в совершенстве, и произношение оставляло желать лучшего, но своих учителей и покойного отца, столь основательно подошедшего в своё время к образованию наследника, маг вспоминал добрым словом.
Недавнее безумие войны всех против всех зацепило это сонное царство лишь краем. В Есиле больше других богов почитали Воздающего, а прочих вспоминали очень редко, только по важным праздникам. Местные уроженцы полагали, что нынешняя жизнь — это испытание, которое нужно пройти с честью, и тогда справедливый бог отмерит благодати полной чашей. А что сейчас пальцы выглядывают сквозь дыры в ботинках — так это мелочи, временные неудобства.
Понятно, не все аборигены придерживались подобного мнения, многие предпочитали жить в своё удовольствие уже сейчас, но общая философия оказалась Хаггару на руку. Здесь мало интересовались прошлым людей, гонениями на поклонников Незримого — ввиду почти полного отсутствия оных — не злоупотребляли, любили неторопливые разговоры под пузатую чашу вина. Жизнь текла размеренно и неторопливо, как местные широкие полноводные реки, укутанные по берегам в бескрайние виноградники, и местный более ровный и мягкий, чем в Рубере, климат как нельзя больше располагал к подобному ритму.
Как ни странно, в это глухое сонное место Хаггара Вераса привели поиски информации.
Можно ли убить бога? Во Вселенной нет ничего вечного и неизменного, так что — почему бы и нет!
Как это сделать? Вопрос посложнее. Бог способен одолеть бога в честном бою, но как быть в этой ситуации человеку? Уговорить кого-то из богов? Стать равным богу? Сделать бога смертным? Прибегнуть к хитрости? Найти волшебное оружие?
Собственно, решением последнего вопроса — не об оружии, а более глобального: «Как?» — и занимался Хаггар Верас с окончания войны. Точнее, двух: вторым, существенно уступающим в сложности, являлся поиск способа путешествия между мирами.
