кровью свеже убитых животных, и с такими жрецы вели просветительские беседы, мягко и настойчиво подталкивая на верный путь. А вот жрецов и ярых поклонников бога смерти не жалели, их неизменно ждало очистительное пламя. Такую смерть для них избрали по простой причине: умирая в огне, они не могли стать жертвами всё тому же Незримому, а множить силы бога-отступника никто не собирался.
Как именно получилось то, что получилось, и как старшие боги решали между собой разногласия, широкая общественность не знала, но слова жрецов прекрасно накладывались на то, что люди видели своими глазами. И потому верили. Незримый восстал, возжелал уничтожить братьев и воцариться среди смертных единолично, и кое-кто из верхушки аристократии и магического сообщества поддержал его в этом начинании. Остальные боги разгневались на предавших их людей, но потом добрый король вымолил прощение и помощь, те покарали отступников и поддержали законного правителя, который тут же начал наводить порядок. Сказка получилась красивая, а несколько ушлых менестрелей сочинили сразу добрый десяток песен с похожими сюжетами, которые пришлись по душе балаганам и в конечном итоге очень быстро завоевали всенародную любовь.
А с чего всё началось на самом деле… да какая разница! Главное, что закончилось, и добрый король калёным железом выжигает заразу, избавляя народ не только от жрецов проклятого бога, но и от обыкновенных бандитов. Пожалуй, пройдёт ещё пара лет, и в сознании обывателей последние две категории переплетутся так тесно, что отделить одно от другого не сумеет уже никто.
Ничейные горы, побережье Серого моря.
Беспокоились власти Рубера не напрасно: тот, кого во время войны — во многом, правда, за довоенные преступления — назвали Выродком, действительно выжил. Единственный выжил в том котле, грамотно расставленной ловушке, который получил название «бой под Талеро». Или скорее «бойня».
Если бы маг хоть когда-то верил в чудеса, он посчитал бы это именно чудом, а так… Просто Хаггар Верас оказался чрезвычайно живучим и талантливым типом, за считаные секунды сумевшим найти брешь в ловчей сети, не позволявшей открывать порталы.
А вот тот факт, что он выжил после этого, стоило списать на беспрецедентное упрямство самого теневика и частью — на хорошую наследственность, наградившую мага отменным здоровьем. Истощённый магически до дыр в энергетической оболочке, израненный, потерявший много крови, он очнулся на пустынном диком берегу, откуда добраться до ближайшего жилья можно было недели за три.
Место это ему показал один из приятелей, чьё имя Хаггар с трудом вспомнил, но вспомнил добрым словом. В далёкие годы учёбы они порой собирались здесь на дружеские гулянки: в конце лета Серое море прогревалось достаточно, чтобы в удовольствие в нём купаться, крохотный зажатый в скалах песчаный пляж отлично подходил для уютных посиделок, а небольшой грот позволял укрыться от непогоды. На своё счастье попал маг именно в этот грот: в прилив пляж скрывался под водой, и вряд ли в своём тогдашнем состоянии он сумел бы перебороть стихию.
Он так и не сумел понять, почему в момент опасности в первую очередь подумал об этом диком месте, о котором не вспоминал со времён учёбы. Но, пожалуй, так теневик вытянул единственный счастливый шанс из тысячи: некому было искать его здесь.
На пятачке суши ничего не росло, разве что тонкий налёт зелёных водорослей на камнях у входа в грот, но главная удача состояла в том, что в пещере имелся крошечный источник пресной воды. Даже не родник — сочащиеся сквозь породу капли, которые спасли ему жизнь. Следующим спасителем стала огромная колония моллюсков, обитающих на прибрежных камнях, и питающиеся ими крабы. И те, и другие, разбитые о камни, шли в пищу сырьём. Из-за них приходилось подолгу находиться в воде, и раны потому заживали очень неохотно, хотя и не загнивали.
Последнему способствовала ещё одна козырная карта, о которой Хаггар не сразу вспомнил: родовой перстень владетелей Верас, чудом добытый им в последние довоенные дни после побега из королевских застенков. Охотиться за бывшей любовницей и ублюдком маг не стал — не до того было — но оставить им эту реликвию он не мог. Благо, хранился перстень в тайнике, в городском особняке, а противники теневика не ожидали, что тот из тюрьмы первым делом заявится именно туда.
После этого явления от особняка и нескольких соседних домов, к слову, осталась заполненная непонятным шлаком воронка: слишком много артефактов и книг находилось в этом доме, и оставлять врагам то, что не сумел унести, Верас не собирался.
А перстень, помимо всего прочего, служил накопителем магии, и сила, запасённая в нём, стала отличным подспорьем. Пусть Хаггар не умел исцелять, но вычистить раны может не только стихийная магия и целители: тьма и разрушение вполне способны справиться с этой небольшой задачей, да и затворять свою кровь, не позволяя ей вытекать, теневик умел. И экономно, очень скупо
