Ну, на сей раз это не пройдет.
Если я поддержу дедушку.
— Не бери в голову, дед, — сказала я и пошла назад в клуб.
Папа стоял у стола с закусками с тарелкой в руке и болтал с каким-то лысым толстяком с отвислым брюхом.
— Надо отменить, — с места в карьер выпалила я.
— Э… Рейчел, — начал папа, — я тут разговариваю…
— Капитан Нейл говорит, что мы отплываем через пятнадцать минут, но дедушка Чайлдерс не хочет ехать, а это, в конце концов, его день.
— Минуточку, — обратился папа к своему приятелю, затем взял меня за руку и отвел в уединенный уголок. — Ради бога, Рейчел, не вздумай снова устроить мне что-нибудь подобное.
— Тебе?
— Мистеру Хейвершоу не нужны смутьяны.
— Ты-то видел, что произошло?
— Но твоя реакция была неадекватной…
— Ну хорошо, хорошо, извини. Но ты слышал, что я сказала, пап? Эти облака навевают дедушке грустные мысли. Напоминают о том несчастье. Он тебе не говорит о том, что чувствует, из вежливости…
— Рейчел, он мой отец. Неужели ты думаешь, он не сказал бы мне, если что не так? Кроме того, я вложил в это немало денег, да и не собираюсь разочаровывать гостей. Это же все мои клиенты, они специально приехали из Бостона и…
— Ах, так это все из-за денег!
— Рейчел, ты меня слушаешь? Твой дедушка давно мечтал об этом. Он заслужил такую поездку. Да и не собираемся мы уходить особенно далеко, ты же знаешь.
— Я знаю, что…
— Нет, не знаешь! Ты не говорила с его лечащим врачом!
— Что? Что ты говоришь?
Папа огляделся по сторонам:
— Ничего, Рейчел. Ты меня нервируешь…
— Что-нибудь и в самом деле плохое? Дедушка умрет?
— Да бог с тобой! Это не значит, что сейчас. То есть… — Папа в сердцах махнул рукой. — Рейчел, у твоего дедушки плохое сердце. У него врожденный порок. Врачи говорят, что ему и так жутко повезло, что он дожил до такого возраста, но дела его плохи. Понятно?
— Он скоро умрет.
— Нет! То есть, конечно, в свое время, но не сейчас!
— Так ты, стало быть… игнорируешь желание умирающего.
— Рейчел, не драматизируй!
Слово-то какое — «драматизируй»!
Они так говорят каждый раз, когда у меня предчувствие. Этим они хотят сказать: «Ты же еще ребенок. И сама не знаешь, что говоришь».
— Я, по крайней мере, не веду себя как эгоист, — парировала я.
— Что ты сказала?
Но меня уже понесло.
— Да, как эгоист. Холодный, бесчувственный. Не могу поверить, что ты мой отец.
Я повернулась и побежала. Все на меня смотрят. Опять двадцать пять.
Думают: и откуда свалилась эта несносная неблагодарная девчонка?! Только мне наплевать, что они там обо мне думают.
Я бросилась к задней двери яхт-клуба. Она вела на рабочий двор с помойными контейнерами.
