Под шелест из приглушенных охов и ахов из пещеры вылетел грифон и опустился на ветку. Когда он посмотрел вниз, его ледяные желтые глаза, казалось, уставились прямо на меня.
КА-А-А-А-АРРРРР!!!
Услышав этот вопль, я придушенно вскрикнул и рефлексивно припал к полу.
– Что здесь происходит? – спросил гид. – Мне вызвать «Скорую»?
Я вскочил на ноги и осторожно поднял взгляд на грифона.
– Извините, – промямлил я. – Простите…
Большая красная птица лениво развернулась и улетела назад в свою пещеру.
Мама обняла меня одной рукой, точно защищая, и улыбнулась гиду:
– Он просто никогда еще их не видел.
Старший брат все не опускал телефон. Свободной рукой он похлопал меня по боку, смахивая грязь.
– Ничего страшного, – сказал он. – Я тоже в первый раз шуганулся.
– Спасибо… – пробормотал я.
– Рэнди, – с улыбкой представился он. – А ты?
– Джек.
Он отвернулся и пошел назад к своей семье, а я поймал взглядом бирку на его рюкзаке:
Я так громко захохотал, что даже грифон посмотрел в мою сторону.
– Он не умер… – пробормотал я. – Тот мальчик. Рэндалл. Он не умер в боулинг-клубе – он жив. Ему старше четырнадцати, и он жив. И он здесь!
– Хм? – рассеянно отозвался папа, набирая что-то на своем телефоне. – Секундочку, Джек.
Я смотрел, как Рэндалл Кромарти уходит. Волосы у него были коротко пострижены, и когда он свернул к закусочной, на его затылок упал луч солнца.
Я увидел размытые очертания лямбды.
Мама заметила мой взгляд. Она улыбнулась.
– Я обратила внимание. У него она тоже есть. Родимое пятно, как у тебя.
– Родимое пятно? – переспросил я. – Но…
– Я видела, как ты рассматривал сегодня утром свой затылок, – продолжила она. – В этом нет ничего такого ужасного. Просто белые волосы. Кто-то из детей даже считает, что это круто. А в красках много химии…
– Не закрашивай ее! – воскликнул я. – Пожалуйста! Давай больше не будем ее закрашивать, ладно? Я совсем не против.
Она пожала плечами:
– Конечно, Джеки. Как скажешь.
– Дорогая, – вмешался папа, – мы опаздываем на лекцию.
Мама закатила глаза.
– Того нумеролога? Тамаси?
– Археолога, – поправил папа. – Ему просто нравится анализировать находки с помощью численных теорий. Короче, он мне нравится. Скорее.
Мы выбежали из павильона и запрыгнули назад в трамвай. Мысли путались. Пока мы ехали по парку, я наслушался самых разных криков и фырканья. Кажется, я успел заметить длинномордого вромаски, но точно не уверен. Парк был очень большим, и моря нигде не было видно, но все же…
Это был остров. Это должен был быть остров.
Мы уничтожили локули с помощью копади. Что означало конец гептакиклосу, который был похоронен в потоке атлантийской энергии Телион. Нам удалось вернуться через пролом в наше время. Каким-то образом.
Если я был прав, Караи не запустил свою генетическую модификацию – смертельное проклятье гена 7ЧС. И локули не были увезены с острова и спрятаны под охраной чудовищ.
– Пенни за твои мысли, Джек, – сказала мама, когда трамвай подъехал к выставочному залу.
– Может, съездим когда-нибудь посмотреть на Семь чудес Древнего Мира? – осторожно предложил я.
– Александрийский маяк, Великая пирамида в Гизе, Галикарнасский мавзолей, Колосс Родосский, Храм Артемиды, статуя Зевса в Олимпии и… – папа нахмурился с закрытыми глазами. – Вечно одно забываю…
