Семь чудес и временной разлом

примерно в пятидесяти футах от склона. В лунном свете вокруг самолета горело жутковатое янтарно-белое сияние, и казалось, что глаза портрета брата Димитриоса следят за нами.

– Мне его не хватает, – призналась она. – Иногда он мог быть страшно недалеким и даже грубым, но он был преданным и заслуживающим доверия. И удивительно мудрым. По крайней мере для меня.

– КБПД, – сказал я.

– Прошу прощения?

– Как бы поступил Димитриос? – расшифровал я. – Послушайте, Алия. Касс, Марко и я – нам всего лишь по тринадцать. Мы многое пережили, но мы просто дети. Какими бы везучими мы ни были. Но для того что мы должны сделать, нам нужна помощь. Ваша помощь…

– Ты со мной играешь? – Алия резко повернулась ко мне. – Джек, позволь мне быть откровенной. Ваши шансы на успех чудовищно малы. Вы собираетесь шагнуть в область, которая всегда считалась физически невозможной, – в брешь во времени. Как, по-твоему, я могу позволить вам забрать с собой шесть локули? А что, если вы не вернетесь?

– Именно. Если мы не вернемся, что у вас останется? – спросил я. – Шесть локули. Алия. Скажите мне, что вы сможете сделать с только шестью? Шесть локули не поднимут Атлантиду. Вы застрянете на этом острове – и что станет с вашими планами? С памятью вашего брата? Вы этого хотите?

Она опустила глаза и ничего не сказала.

– Без локули мы будем всего лишь обычными детьми, прыгнувшими в разлом, – продолжил я. – С локули у нас будет сила. Суперспособности. У нас появится шанс на успех. На возвращение со всеми семью. Лишь это имеет для вас значение. И для нас.

Ничего. Ни слова в ответ. Как можно быть такой глупой?

– Ну давайте, тут не над чем ломать голову, Алия! – не выдержал я.

Угх. Молодец, Маккинли. Нашел время проявить неуважение к лидеру Масса.

Ее лицо напряглось. Она отвернулась от меня к острову.

– Я… Я не хотел вам грубить! – торопливо сказал я. – Мы сможем тихо пролететь над джунглями, в безопасности от чудовищ, и спустимся в кальдеру…

Алия покачала головой.

– Нет, – тихо произнесла она. – Если вы собираетесь это сделать, я бы хотела, чтобы мы отправились к горе Оникс все вместе.

– Подождите. То есть вы…

– Но ради нашей же безопасности вы пойдете с локули через джунгли, – продолжила Алия. – Я прикажу Маноло их принести. А повстанцы вас защитят.

Я улыбнулся:

– Здравый смысл восторжествовал – йе-ху!

– Не так быстро, – остудила мои восторги Алия. – Я решу, возьмете вы их с собой дальше или нет, когда мы окажемся в кальдере. А пока вам нужно поспать. Мы отправимся на рассвете.

– Спасибо, Алия! – Она отвернулась, а я добавил: – И слушайте, давайте выиграем эту битву в честь вашего младшего брата. Полный вперед за Османа!

Когда она пошла назад к тенту, порыв ветра взметнул ее тонкие, как пух, седые, почти белые волосы. Мне показалось, ее щека влажно блеснула.

– Как пожелаешь, мой вассал, – с улыбкой отозвалась она.

* * *

Мой вассал. Она меня уже так называла. Каждый раз вроде бы в шутку, но я знал, что на самом деле это не так. Не совсем так. Это было напоминание. Они не хотели, чтобы я забывал, что был Разрушившим, Разрушившим, который станет королем. Но королем чего? Какого-нибудь Нового Порядка, после того как Атлантида поднимется с морского дна?

Ее слова заставили меня занервничать. И подумать о проблеме, которую мы так и не решили: что, черт возьми, мы будем делать, когда найдем все локули? Поднимем Атлантиду, как того хотят Масса, рискуя уничтожением всего мира? Или уничтожим локули, в Караи-стиле, и оставим надежду пережить наши четырнадцатые дни рождения?

Хуже всего было то, что у нас не было времени это обсудить.

Я размышлял об этом всю ночь. Ворочался и крутился в постели, хотя должен был спать. Наконец я встал и позавтракал черствыми крекерами, дождевой водой и каким-то мерзким куском вяленого мяса, пришедшегося по вкусу разве что одному