метрика, родители… А тут? Поди докажи ему, что она законнорожденная.
— Да хоть бы и докажем… — вздохнула Ройзин. — Наши порядки — не для ши. Куда её потом отправят, понимаешь?
Шон понимал. Безродным сиротам один путь — в промышленное училище, под начало суровых монахинь. Кайся и вкалывай, кайся и вкалывай…
«Девчонку там затуркают до… я не знаю, до чего. От подземелья в холме всё отличие, что живая».
Внезапно Шону стало стыдно за страну.
«Что, если в самом деле к нам явилась ши? И как встречаем?.. Сэндвичем, нарами в клетке. Баландой и карцером в промышленной школе. Тьфу, до чего ж мы опустились!»
Из детских книжек ему вспомнилось о ши — «
А теперь? Мать-ши, умирая с голоду, бредёт в холм, накормить дочку крадеными консервами…
— Вы правы, мэм, — не вариант. Другие есть?
— Считай, нет. Только сменять судьбу на жизнь.
— Это как?
— Свою жизнь на её судьбу. Тогда, глядишь, и унесёт её… а вот куда, нам не дано знать, сынок. Может, потом узнаем, когда сами отправимся… — Миссис О’Хара поднялась, кряхтя и потирая поясницу. — В общем, корми, ухаживай. Делай что должен. Если спросить захочешь, я рядом. Приводи её мыться ко мне, к вечеру воды нагрею.
Шон занимался стряпнёй, когда из двери донеслась протяжная, звонкоголосая песня проснувшейся Куу:
И хотя пела она на языке королевских бардов, которые давно стали землёй, каждое слово было понятно и отдавалось в душе Шона переливами струн арфы.
— Славно поёшь, Куу, — похвалил он её, входя с тарелкой бобов. — В хоре отца Руни ты стала бы главной. А вот и обед! Выбирайся из клетки. Прости, что не нашёл тебе лучшей постели.
Уговаривать девчонку не пришлось, её ложка так и замелькала. Глядя, как она уписывает бобы, Шон невольно забыл, что там накаркала старуха. На щеках Куу появился румянец, отдых и тепло шли ей на пользу.
— Видишь ли, я тут переговорил с одной знающей особой… К слову, она прислала тебе чулки, ботинки и большую шаль — вроде пальто с пуговицами вам не по нутру. Так вот эта дама считает, что твоя мама отбыла куда следует.
— На восход или на закат? — спросила Куу, погрустнев.
— Лучше спросишь у неё самой. Вечером она ждёт тебя купаться. У неё есть кот…
— Кот! — Её глаза, потускневшие было, вновь оживились.
— Он тебе понравится. Знаешь, детка, рядом с тобой мне становится жаль, что я один на казённой квартире живу — да хуже, на рабочем месте. Так уж сложилось… Есть чай, будешь пить?
— А можно мне попросить молока?
С изумлением Шон отметил, что за день даже не понюхал виски.
— Хоть пинту. Сейчас согрею.
— Ты возвращайся поскорее, мне с тобой лучше.
«Надо было с самого начала, как вселился, кошку завести, — запоздало жалел Шон, вливая молоко в кастрюльку. — Она бы с Томом спелась и котят мне принесла. Дом без ребёнка или кошки — значит без любви и радости…»
