Затерянный дозор. Лучшая фантастика 2017 (сборник)

* * *

То, что жители Бале-Конылы не облепили лавку и участок, следя за каждым движением, вовсе не значило, что они боялись вмешиваться.

Опыт предков, идущий из тьмы веков, гласил, что ши карают назойливых. Но кто запрещает принести того-сего в подарок и оставить в корзине у дверей? Ясен ветер, ши поймёт, что от кого, и в благодарность наградит.

— Кто-то забыл? — спросила Куу о четырёх корзинах на крыльце.

— Вам на холм приносили провизию? — Шон подхватил пару корзин и удивлённо крякнул. Эге!

— Раньше… Давно…

«Вовремя вы хватились, господа хорошие… Теперь поздно навёрстывать. Неужели вас мама с дочерью объели бы?»

— Смотри, тут и письма.

Из денег в корзинах нашлась только одна монета — но какая! Старинная золотая полугинея, завёрнутая в бумажку с каракулями на гэльском «Молите ветры за нас». Ведь не пожалел кто-то, заветную прадедову заначку отдал, надо же…

На столе появились сыры, консервы, пачки отменного чая «Бэрри» из Корка, галеты, колбаса, рыба домашнего копчения, банки с мармеладом и прочие вкусности. Общество Бале-Конылы слегка облегчило кладовки в пользу леди из холмов. К некоторым гостинцам ниткой были прикреплены послания.

— Читай.

— Я не… Буквы такие странные! — вывернулась Куу из щекотливой ситуации. — Прочтёшь сам?

— «Миледи Куу, добро пожаловать, я Мадж, 9 лет». Прилагается ослик… хм… или зайчик, самодельный.

— Ой, он красный!

— «Извините всех моих, что вас забыли. Терри Куган». Это младший парнишка молочника. «Давай дружить. Марта Руа». Плюс фонарик и две новые батарейки.

— А в том, которое ты отложил?

— Просят петь.

— О чём?

— Ты в самом деле хочешь знать?

— Но это мне пишут.

— «Пожалуйста, спасите мою собаку. Она старая, больная, её хотят усыпить! Я вам отдам надувной круг, мяч и самолёт». Заводной, наверно, самолёт. С колёсиками.

Помолчали.

— Только дети пишут, да?..

— Взрослым очень неловко, Куу. Они вас бросили на произвол судьбы.

— И что мне делать?

— Я не отец тебе и не хозяин, чтоб указывать.

— Ну а если бы ты был я?

В воображении Шона возник чудовищный шторм, смывающий с лица земли всё, что отняло у него Уну.

— Всё-таки ты хочешь, чтобы я решал за тебя…

— Но ты же запретил мне петь.

— Ты их плохо знаешь, Куу. Вылечишь собаку, скажут — «Почему не помогли моему дедушке? Он старый, дряхлый, метит в богадельню». И так далее. Чтобы ирландцы остались довольны — таких чудес не бывает.

— Собака-то не виновата, — рассудительно молвила Куу. — Пусть принесут собаку и котика Томаса. Кот меня убережёт. А эту рыбу, — вздохнула она, глядя на круглый золотистый бок копчёной макрели, — я сейчас съем. Надо быть очень сытой.

— Да, подкрепись обязательно. Но собак в участке я не потерплю.

У Куу глаза стали большие, хотя куда же больше. А Шон продолжил:

— Ты добрая девочка, а я — строгий сержант. Запретить петь я не могу, но участок — не псарня. А то всё бы им за полцены… Пусть лучше на ветеринара потратятся. Вот так. — И, помолчав, прибавил: — Рыбу ешь, она вкусная. Силы всегда нужны. А то неизвестно, что завтра будет…

* * *