Затерянный дозор. Лучшая фантастика 2017 (сборник)

Деревянные големы у ворот скрипнули, вздрогнули и прекратили свое безостановочное движение. Один замер, стало слышно лишь, как скрипят, пожирая его изнутри, жуки-древоточцы. Другой развалился на части и рухнул оземь. Герда надвинула соломенную шляпу на лицо старушки и пошла по саду к воротам. Холодало. Небо заволакивали серые тучи. Цветы увядали прямо на глазах.

— Прощай, садок вишневый, — сказала Герда. Отломила колючку с шиповника, оплетающего ограду, заколола ею разошедшееся на груди платье.

Хата с соломенной крышей рухнула за ее спиной, но девочка не обернулась. Вышла за ограду.

Снаружи была осень. Реку сковывал тонкий ледок, дул пронизывающий порывистый ветер, несущий снежную крупку. Деревянный голем рухнул и рассыпался в труху у ее ног, в трухе забелели тонкие косточки.

Герда подумала, что надо было снять с ног старой ведьмы туфли, они пришлись бы ей впору. Но возвращаться не хватило духу.

И она пошла по закаменевшей предзимней земле босиком.

* * *

— Папа, — спросила Надя. — А вот колдунья в волшебном садике, она Светлая?

— Нет, — сказал я.

— Но она ведь не злая.

— Ну… по-всякому бывает, — я уклонился от прямого ответа. — Сейчас не злая, раньше злая. С Гердой добрая, с другими девочками… не очень. Она не Светлая.

— А как понять, Светлая или нет? Если без ауры!

— Если решает за тебя, то не Светлая, — сказал я. — Даже если желает тебе блага.

— Но вы с мамой тоже решаете за меня и говорите «мы тебе добра желаем».

— Мы родители.

Надя наморщила лоб.

— Родители не бывают Светлыми или Темными, — сказал я. — Они просто родители. Будешь слушать дальше? Или я по укороченной программе: пришла, нашла, привела, розы цветут…

— Буду!

— «Пришлось Герде опять присесть отдохнуть. На снегу прямо перед ней прыгал большой ворон; он долго-долго смотрел на девочку, кивая ей головою, и наконец заговорил: “Кар-кар! Здрасьте! ”»

* * *

Герда сидела на камне и печально смотрела на свои бедные, избитые о камни ноги. Конечно, ее семья не была богатой, и носили они большей частью деревянные трэско, только в праздник надевая туфельки или сапожки. Но босиком ей доводилось бегать нечасто, только летом…

— Кар-кар! Здрасьте! — раздалось под ухом.

Герда от усталости даже не вздрогнула. Повернувшись, она увидела бородатого толстого мужчину в покрытой белесой пылью одежде.

— Ты мельник? — спросила она, соображая, не пуститься ли в бегство.

— Я не мельник! — возмутился бородач. — Я здешний ворон!

В глазах бородача было безумие, но он казался не опасным.

— А я девочка, — сказала Герда. — Я бедная одинокая девочка, очень усталая. Я ищу своего друга Кая.

— Это плохо, плохо, — пробормотал бородач. — Плохо быть девочкой, плохо быть мальчиком в наших краях… Лучше быть вороном! А ты знаешь, что общего между вороном и конторкой?

— И на вороне, и на конторке есть перья? — предположила Герда.

— Кар! — воскликнул мужчина. — А я не знал, я не знал ответа! Пойдем, я отведу тебя на мельницу. Я там живу со своей воронихой. Нам надо подумать, кем ты будешь.

— Я Герда.

— Нет-нет! Надо подумать, кем ты будешь здесь, потому что здесь плохо быть Гердой, здесь надо быть вороном, или котом, или бабочкой, но ни девочкой, ни мальчиком, ни человеком!

— Пойдем, — согласилась Герда. — По дороге я расскажу тебе свою историю. Может быть, ты поможешь мне найти Кая…

Свой рассказ Герда закончила уже на мельнице, когда пила чай с вареньем. Мельник и мельничиха, или ворон и ворониха, как