улыбку.
Главное – он здесь. Здесь! Здесь!
– Помнится, ты говорила, что чистокровных фэйцев на вашем континенте не жалуют.
Даже звук его голоса был бальзамом, благословенной музыкой для ее души.
– Мне пришлось тайком пробраться на корабль и некоторое время прятаться там. Ты говорила, что твое жилище находится в городских трущобах. Сегодня я весь вечер бродил, пока не поймал твой запах.
Рован смотрел на нее с бесстрастием воина. Этого взгляда, этого бесстрастия ей тоже не хватало.
– Тебе придется многое мне рассказать.
Аэлина кивнула. Она обязательно расскажет ему все. Она еще крепче сжала руку Рована, наслаждаясь стальными мускулами и бессмертной силой. Рован отвел ей волосы с лица. Мозолистые пальцы легко и нежно провели по ее щеке. От нежности его прикосновения у нее чуть снова не хлынули слезы.
– Рад, что ты цела и невредима, – тихо сказал Рован. – Надеюсь, тебе ничего не угрожает?
Аэлина снова кивнула и уткнулась ему в грудь.
– Помнится, я приказывала тебе оставаться на Вендалине.
– У меня были причины для путешествия сюда, но о них мы лучше поговорим в более безопасном месте, – сказал Рован, водя подбородком по капюшону ее плаща. – Твои друзья из крепости передают тебе привет. Думаю, им на кухне очень не хватает помощницы. Особенно Локе и особенно по утрам.
Аэлина засмеялась и обняла его. Рован – здесь. Он – не плод ее воображения, не яркий сон, который вдруг ей приснился.
– Почему ты плачешь? – спросил Рован, снова отстраняя Аэлину от себя, чтобы вглядеться в ее лицо.
Но Аэлина не разжимала рук. Ей было приятно ощущать его тело, и даже оружие, спрятанное под плащом, не давило ей под ребра. Теперь, когда Рован снова рядом, она ничего не боялась, даже если окружающий мир загремит в преисподнюю.
– Думаешь, я расчувствовалась? – ехидно спросила Аэлина. – От тебя так разит, что у меня началось жжение в глазах. Отсюда и слезы.
Рован громогласно расхохотался. Крысы, скребущиеся в канале, мгновенно затихли. Аэлина наконец разжала руки и отошла.
– В трюме особо не помоешься, хотя вода и рядом, – сказал он, щелкая ее по носу.
Рован посмотрел туда, где стояли Эдион и Несарина. Аэлина не сомневалась, что все это время он внимательно следил за каждым их жестом. Заподозри он хоть малейшую угрозу с их стороны, оба уже валялись бы мертвыми.
– Ты так и заставишь своих спутников всю ночь стоять столбом? – спросил Рован.
– С каких это пор тебя стали заботить хорошие манеры?
Аэлина обняла его за талию, боясь отпускать от себя, чтобы он не превратился в дуновение ветра и не исчез. Тяжесть его руки, лежащей у нее на плечах, была удивительно приятной. Так, в обнимку, они двинулись к Эдиону и Несарине.
Несарина, да и Шаол, окажись он здесь, не были бы для Рована серьезными противниками. А вот Эдион… Правда, она еще не видела брата в бою. Если вчера он восхищался Рованом (правда, на словах), то сейчас поглядывал на фэйца без всякого восторга. Казалось, Эдион оценивал исход возможного поединка с Рованом. Она почувствовала, как напрягся Рован. Слегка, но все же напрягся.
Рован и Эдион не сводили глаз друг с друга.
«И здесь это идиотское мужское чувство собственности», – подумала Аэлина.
Она что есть силы ущипнула Рована за бок. Он что-то проворчал и отыгрался на ее плече. Аэлина успела забыть, насколько ценны фэйские воины в бою и какую головную боль представляют они все остальное время.
– Пошли домой, – сказала она.
Увидев проявление извечного мужского соперничества, Несарина благоразумно решила удалиться.
– Пока, – с легкой улыбкой сказала она, обращаясь ко всем сразу.
Аэлина хотела ее задержать. Чувствовалось, эта одинокая женщина никуда не торопится. Однако разговор, который неминуемо последует, когда они придут домой, не предназначался для ушей Несарины Фелак. Глянув ей вслед, Аэлина снова повернулась к Ровану и Эдиону.
Эдион молча повернулся и двинулся к дому. Рован и Аэлина пошли за ним.
Даже сквозь одежду она чувствовала, как напряжены все мускулы Рована. Казалось, он идет по вражеской земле. Так оно
