Рован. Стоит перед тобой. Что ж ты не выказываешь ему почтение?
Эдион плюхнулся на стул:
– Если принцу Ровану нужны формальности, я могу даже пасть ниц. Но, как вижу, наш гость не держится за церемонии.
Зеленые глаза фэйского принца на мгновение вспыхнули.
– Как пожелает моя королева.
Боги милосердные!
Слова «моя королева» больно ударили по Эдиону.
Двое принцев пристально смотрели друг на друга. В глазах каждого – ни капли дружелюбия. Волосы одного отливали золотом, другого – серебром. Один был ее двоюродным братом, другой – родственной душой, с которой ее связывали карранам и клятва на крови. В обоих не было ничего человеческого. Двое фэйских мужчин (если не сказать, самцов), схлестнувшихся в необъявленном поединке за господство.
– Если вы решили подраться на ночь глядя, идите на крышу, – сказала Аэлина.
Рован вопросительно посмотрел на нее, но не произнес ни слова. Зато Эдион вдруг вздумал пошутить.
– Аэлина хочет сказать, что мы оба не лучше собак. Не удивлюсь, если она всерьез боится, как бы мы с тобой не обмочили ее мебель.
Рован даже не улыбнулся. Он склонил голову набок и принюхался.
– Знаю, – вздохнула Аэлина. – Эдиону тоже надо вымыться. Сегодня в таверне он, видишь ли, захотел выкурить трубку. Я отговаривала, но он утверждал, что это благотворно влияет на его чувство собственного достоинства.
– Принц, я знаю, что ваши с Аэлиной матери были сестрами. А кто был твоим отцом? – спросил Рован, не меняя своей странной позы.
– Так ли уж это важно? – вопросом ответил Эдион и демонстративно развалился на стуле.
– Я спрашивал не о важности. Известно ли тебе, кто твой отец?
Эдион пожал плечами:
– Мать об этом молчала. Я не знаю. Думаю, и никто не знает.
– А у тебя есть догадки? – полюбопытствовала Аэлина.
– Принц тебе никого не напоминает? – спросил Рован.
– Напоминает. Меня. Мы с ним похожи.
– Да, конечно. Однако… – Он вздохнул. – А ведь ты видела его отца. Всего несколько недель назад. Это Гарель.
Эдион смотрел на гостя, чья кожа была украшена затейливой татуировкой, и думал: а не брежу ли я? Может, слишком рано встал на ноги и теперь расплачиваюсь за поспешность?
Эдион понял слова принца. Но им еще нужно было уложиться в его мозгу. Пока что он продолжал смотреть на татуировку Рована. Оказалось, она представляла собой не просто узор, а целое повествование на Древнем языке. Повествование начиналось возле виска Рована и шло по шее, плечу и мускулистой руке. Большинство смертных, едва взглянув на татуировку, опрометью бросились бы прочь.
Эдион видел множество воинов, но этот был Воином с большой буквы. Единственным и неподражаемым.
Таким же, как Гарель, если верить легендам.
Гарель, друг Рована, один из его когорты. Гарель, чьим вторым обличьем был горный лев.
– Помню, Гарель спрашивал меня, сколько мне лет, – сказала Аэлина. – Когда я ответила, что девятнадцать, кажется, он даже обрадовался.
Теперь понятно. Гарель интересовался, не его ли она дочь. Оказалось, что нет. Слишком молода. Но она была уж очень похожа на женщину, с которой он однажды провел ночь. Эдион плохо помнил мать. Точнее, не помнил ее здоровой. В памяти осталось ее высохшее, посеревшее лицо. Такой его мать была накануне смерти. Фэйские целители могли бы с легкостью вылечить ее от страшной болезни, но она почему-то не допускала их к себе. По рассказам других Эдион знал, что когда-то его мать была почти точной копией Эвалины – его тетки и матери Аэлины. Повзрослев, Аэлина стала похожей на свою мать и, скорее всего, на мать Эдиона.
– Значит, Лев – мой отец? – хрипло спросил Эдион.
Рован кивнул.
