Она единственная выдерживала взгляд Маноны. Нос Астерины еще не зажил после наказания.
– Лучше мы пожертвуем собой, чем обречем на муки наших сестер.
– Вы все согласны на это? – спросила Манона. – Вы готовы производить потомство от демонов, пока ваши тела не распадутся на куски?
Астерина стояла с высоко поднятой головой:
– Мы – Черноклювые. Мы никогда не были и не будем ничьими рабынями. Достоинство ценится дорого, но мы готовы за него платить… даже если это навсегда лишит нас надежды на возвращение в Западный край.
Остальные даже не вздрогнули. Манона поняла: ее подчиненные наверняка успели все обсудить, и Астерина сейчас говорила не только от себя.
Неужели ее боевым подругам понадобятся новые уроки повиновения?
– Вы только об этом сговорились на своем… собрании? Или еще что-нибудь там решили?
– Есть… кое-что, – ответила ей Соррель. – И тебе, Манона, необходимо это услышать.
Предательство – вот как это называлось на языке смертных.
– Ах, мне «необходимо»! – не выдержала Манона. – Дуры! Мне плевать на все ваши решения. Единственные слова, которые мне действительно необходимо услышать, – это ваше «да». И еще – какой шабаш вы выбираете.
– Выбирай сама, – огрызнулась Астерина.
Манона почувствовала их замешательство. К такому повороту событий они не были готовы.
Манона медленно направилась туда, где стояла Астерина. Остальные ведьмы не смели поднять на нее глаза.
– С первых минут нашего появления в этой крепости ты постоянно противилась и возражала. Хватит! Я не посмотрю, что мы с тобой сотню лет летали бок о бок. Я тебя прибью, как скулящую собачонку, в которую ты превратилась.
– Так начинай. Не теряй времени попусту, – прошипела в ответ Астерина. – Разорви мне горло своими ноготками. Твоя бабушка будет очень горда тобой. Она давно от тебя этого ждет.
За спиной Маноны выросла Соррель.
– Это что, вызов? – со зловещим спокойствием спросила Манона.
В черных глазах Астерины плясали золотые крапинки.
– Нет, это…
Она не договорила. Дверь открылась и тут же закрылась снова, но теперь к ведьмам явился незваный гость – молодой человек с золотистыми глазами. На его шее чернел каменный ошейник.
Как он здесь появился?
Это их казарма. Тут на каждом шагу ведьмы. Манона нарочно отправила в дозор ведьм из другого шабаша, чтобы никто из прихвостней герцога не проник сюда незамеченным.
Все ведьмы ее отряда повернули головы к обаятельному незнакомцу. И все содрогнулись от его улыбки, от которой на них повеяло тьмой.
Это была какая-то бесконечная тьма, которую не могли пробить даже глаза Маноны. Что еще хуже, Манона вдруг снова оказалась рядом с пленной крошанской ведьмой…
«Нам вас жалко… то, как вы обходитесь с вашими детьми… Вы с ранних лет принуждаете их убивать, калечить и ненавидеть, пока в них ничего не остается и пока они не делаются похожими на вас. Потому ты, Манона, и стоишь сейчас с кинжалом в руке… Ты представляешь угрозу для чудовища, которое привыкла называть бабушкой… Знала бы ты, как она перепугалась, когда ты решила проявить милосердие и спасти жизнь своей соперницы».
Манона резко тряхнула головой. Видение пропало. Перед глазами снова была только густая тьма, наполненная голосами ведьм ее отряда. Чувствовалось, они растеряны.
Ей вспомнились слова Элиды. Хромоножка видела молодого человека с золотистыми волосами в комнате, где держали и терзали Желтоногих.
Манона двинулась сквозь тьму, полагаясь на память и запахи. Кто-то из ее Тринадцати находился совсем рядом, другие жались к стенам. Самым сильным был запах демона, поработившего этого златовласого красавца. Запах иного мира.
Запах окутал Манону целиком. И тогда она выхватила Рассекатель ветра.
Незваный гость был где-то поблизости. Манона услышала его хихиканье, когда какая-то из ведьм пронзительно закричала. Кажется, Гислана. Манона не помнила, чтобы ее ведьмы кричали от… страха. И от боли.
