тошно. Я разрыдалась, и тогда она… она…
Манона не знала, куда смотреть и что делать со своими руками.
Мертворожденное потомство было величайшей печалью для матери и ее величайшим позором. Но чтобы ее бабушка…
Астерина расстегнула и сбросила в цветы верхнюю часть доспехов. Потом сняла рубашку, затем вторую, обнажив свои тяжелые, налитые груди. Когда Астерина повернулась к Маноне лицом, та не выдержала и рухнула на колени.
На животе Астерины грубыми, отвратительными буквами было выжжено одно слово: «НЕЧИСТАЯ».
– Она поставила на мне клеймо. В том же очаге, где сжигали мою дочь, она раскалила железный прут и сама начертила каждую букву. Потом сказала, чтобы впредь я даже не мечтала снова зачать Черноклювую ведьму. Любой смертный мужчина, увидев это клеймо, сразу убежит от меня без оглядки.
Восемьдесят лет. Восемьдесят лет Астерина хранила эту тайну. Но ведь Манона видела ее голой…
Видела, но давно, в их детстве. У взрослых ведьм не было привычки раздеваться друг перед другом или мыться вместе.
– О моем позоре знали только Соррель и Васта… Соррель оказалась невольной свидетельницей. Она вступилась, умоляла бабушку пощадить меня. Но та сломала ей руку и приказала убираться вон… Этим мои мучения не кончились. Твоя бабушка выбросила меня в снег и велела куда-нибудь уползти и там сдохнуть. Соррель меня нашла. Она позвала Васту, и они отнесли меня в гнездо Васты. Было у нее свое укромное местечко в недрах горы. Там они несколько месяцев меня выхаживали… Я болталась между жизнью и смертью… Но однажды я проснулась и решила, что буду бороться за свою жизнь.
Я стала упражняться. Я исцелила свои раны и набралась сил. Больше, чем прежде. Я перестала думать о случившемся. Еще через месяц я отправилась охотиться на крошанских ведьм, убила троих и принесла в крепость шкатулку с их сердцами. Если твоя бабушка и удивилась, что я выжила, она не показала виду. В тот вечер ты вернулась с задания. Ты подняла тост в мою честь, сказала, что гордишься мною и назначаешь меня своей первой заместительницей.
Манона не поднималась с колен и не чувствовала, как от влажной земли намокают ее доспехи. Она продолжала смотреть на уродливое клеймо.
– Я так и не вернулась к тому охотнику. Не знала, как объяснить ему случившееся со мною. Боялась, что и он выгонит меня из хижины.
У Астерины дрожали губы.
– Раз в несколько лет я пролетала над его хижиной, чтобы… просто посмотреть. – Она вытерла глаза. – Он так и не женился. Я видела, как постепенно он старел. И потом, уже состарившись, он сидел на крыльце хижины и смотрел в небо. Как будто ждал кого-то.
Манона ощутила странную боль в груди, словно там, внутри, что-то ломалось и осколки расползались по всему телу.
Астерина села в яркий цветочный ковер и принялась одеваться. Она и сейчас плакала, но беззвучно. Манона не знала, как вести себя с двоюродной сестрой. Говорить ласковые слова и утешать она не умела.
– А потом я вообще на все плюнула, – снова заговорила Астерина. – На все и на всех. Стала ко всему относиться как к шутке и развлечению. Меня уже ничего не пугало.
Вот откуда ее дикость, ее необузданная свирепость… Они рождались, не зная свободы. С ранних лет их сердца наполнялись безысходным отчаянием, заглушить которое можно было лишь такой же отчаянной жестокостью и кровавыми развлечениями.
Астерина застегнула все пуговицы своих доспехов.
– Но я поклялась себе, что стану твоей достойной заместительницей. Я знала, что буду служить тебе, но не твоей бабушке. Не напрасно она прятала меня от тебя. Знала, что ты вступилась бы за меня. Она видела в тебе то, что ее пугало… Но я ее больше не боялась. Я ждала и служила тебе. Как умела.
Помнится, бабушка долго не могла смириться с тем, что Манона выбрала Аброхаса. Если бы ее дракон не совершил обязательный перелет между Омагой и Северным Клыком, верховная ведьма вполне могла бы приказать убить свою внучку. Тогда отряд Тринадцати был готов прорываться с боем.
– Соррель, Васта и я… мы давно знали, на что способна твоя бабушка. Молчали лишь потому, что не хотели подвергать тебя опасности. В тот день, когда ты спасла Петару от гибели, не дав ей разбиться о камни… не ты одна понимала, зачем бабушка приказала тебе убить пленную крошанку.
Астерина тряхнула волосами, убирая их со лба.
– Манона, я тебя умоляю, заклинаю… считай, как хочешь. Не позволяй своей бабушке и этим смертным мерзавцам делать из наших ведьм сосуды для порождения чудовищ. Это не должно продолжаться. Нужно каким-то образом исправить то, что они уже
