– Это ты верно подметила. Плохо у него со злостью. Видно, недоработка вышла.
Элида сомневалась насчет недоработки, но сочла за благо промолчать.
Аброхас продолжал смотреть на нее.
– Кажется, кто-то рвался на охоту, – сказала главнокомандующая. – Полетели.
Дракон изогнул спину. Элида невольно отскочила и тут же поморщилась от боли, опустившись на больную ногу. Дракон снова взглянул на нее. Кажется, он понял, что ей больно. Но главнокомандующая уже забыла о ее существовании. Элида поспешила удалиться.
– Червяк ты мягкотелый, – накинулась на Аброхаса Манона, когда эта хитрая, многоликая девчонка ушла.
Возможно, у этой Элиды и были какие-то тайны, но только не ее происхождение. Она и не подозревала, какая сильная ведьмина кровь течет в ее жилах.
– Увидел хромую ногу, цепи и уже влюбился?
Аброхас ткнулся в хозяйку мордой. Манона со всей нежностью, на какую была способна, погладила его чешуйчатую морду, потом прижалась к теплому драконьему боку и вскрыла бабушкино письмо.
Как и сама верховная ведьма клана Черноклювых, письмо было жестким, суровым по манере изложения и исключительно деловым. Ни одной лишней строчки.
«Изволь впредь беспрекословно подчиняться приказам герцога. Не смей более с ним спорить. Если я получу из Мората хотя бы еще одно письмо с жалобами на твое неповиновение, прилечу сюда сама и повешу тебя на твоих же кишках, вместе с твоими девками и твоим крылатым позорищем.
Завтра к вам прибудут три шабаша Желтоногих и два шабаша Синекровных. Проследи, чтобы не возникало стычек и иных нарушений порядка. Я не жажду, чтобы их верховные ведьмы дышали мне в затылок, тревожась за судьбу их отребья».
На этом письмо кончалось. Манона смяла его в кулаке и вздохнула.
Аброхас снова ткнулся в нее мордой. Она рассеянно погладила его по голове.
«Превратили, превратили, превратили…»
Ей вспомнились слова крошанской ведьмы, произнесенные за миг до гибели: «Вас превратили в чудовищ».
Манона пыталась их забыть. Пыталась уверить себя, что крошанка была всего-навсего фанатичкой, долбаной проповедницей, но… Палец Маноны скользнул по красной материи плаща, доставшейся ей от пленной.
Перед нею разверзлась бездна, из которой неслись потоки мыслей. Маноне захотелось спрятаться от них.
«Превратили, превратили, превратили…»
Она выпрямилась в седле и дернула поводья. Поскорее в небо!
– Расскажи мне о валгах, – попросила Манона, войдя в тесную комнатку и плотно закрыв за собой дверь.
Гислана так была увлечена книгой, что даже не подняла головы. Перед нею на столе высилась целая стопка томов. Вторая громоздилась возле узкой койки. В отряде Тринадцати Гислана была самой старшей и считалась самой умной. Где она добывала книги и кого при этом потрошила, Манону не волновало.
– Во-первых, привет, – невозмутимо ответила Гислана. – А во-вторых, подойди ближе. Так нам будет удобнее разговаривать.
Манона не подошла, а осталась стоять у двери, скрестив руки. Дерзкое поведение Гисланы проявлялось, лишь когда дело касалось книг и чтения. На поле боя, в воздухе эта смуглокожая ведьма была спокойной и послушной. Стойкая воительница, вооруженная, среди прочего, острым умом. Поэтому в отряде Тринадцати Гислана занимала особое место.
Гислана захлопнула книгу и повернулась к Маноне. Ее черные вьющиеся волосы были заплетены в косу, но несколько прядок все равно предпочитали свободу. Ведьма сощурила глаза цвета морской волны. Досадно, что по материнской линии в ее глазах не было ни единой золотой крапинки.
– А с чего это ты заинтересовалась валгами?
– Я хочу знать, что
Гислана развернула стул, сев задом наперед и обхватив его ногами. Она не успела снять летного облачения. Наверное, дорвалась до книг и забыла.
– Разумеется, мне известно о валгах, – сказала она, нетерпеливо махнув рукой.
Такие жесты были свойственны смертным. Гислана и здесь представляла собой исключение. До нее ведьмы никогда не
