делается, сами испугались своей справедливой строгости и для начала оставили налог в урезанном варианте.
– Это как? – спросил он с интересом.
– Чайдлфришница начнет платить на содержание одного ребенка, но, как предупредили в комиссии по налогам, через год-два его повысят. Все-таки женщина обязана быть матерью. А если женщина эгоистично не желает тратить время и деньги на ребенка, а только на модные сапоги, то ее обяжут тратить на тех, кто рожает детей.
Он довольно хохотнул.
– Я рад! Но этого маловато. У нас таких сразу побивают камнями.
– У вас хорошо, – сказал я с завистью. – У нас бы тоже так делали, но демографическая ситуация не позволяет. Было бы у нас по семь-десять детей в каждой семье! А так с каждым преступником нянчимся, смертные казни вообще отменили, эта мягкость вообще позор для любого здорового общества.
Глава 2
Некоторое время мы пили мелкими глотками, я наслаждался изумительным вкусом и божественным ароматом. Хорошо быть принцем, пусть даже двухсотым, только ради такого кофе можно восхотеть им стать.
Он повел бровью, в гостиную тут же вбежал тот, что приносил чашки с кофе, на этот раз в руках кофейник, а пока он наполнял чашки заново, вошел второй, приносивший столик, расставил блюдца с восточными сластями.
Когда все за исключением бодигардов ушли, я сказал со вздохом:
– И как жаль, что халифат… скорее всего, не устоит.
Принц нахмурился, а боевик застыл в священном ужасе, Абдулла же сразу озверел и схватился за рукоять ножа.
– Па-ачему?
Тут же спохватился и отступил на шаг, понятно, не простой страж, а наверняка один из многочисленной родни, только не настолько же знатной.
– Народ слишком развращен, – пояснил я ему и принцу. – Мы тоже строили халифат, назывался он коммунизмом. Продержались целых семьдесят лет, потому что тогда народ был чище и нравственнее. И женщины наши были все в платках! Посмотрите на фото или плакаты тех времен. Женские головы прикрыты платками, а распускать волосы можно было только в постели… Но яд с Запада протекал в нам через границы и отравлял наш народ. Думаете, ваш не отравит?
Абдулла сунул нож обратно в ножны, а на меня смотрел теперь с жалостью и сочувствием.
Принц сказал угрюмо и с вызовом:
– Мы не проиграем!..
– Вы с западным миром соревнуетесь в неравных условиях, – предупредил я. – Вы говорите людям, что нужно быть чистыми и праведными, а ваш противник говорит им же, что можно оставаться грязными свиньями, можно пить, валяться в грязи, и никто не осудит, потому что это демократия!
Абдулла смотрел расширенными глазами, а принц сказал резко:
– И что, послушают?
– Весь Запад послушал, – напомнил я. – Когда нам день и ночь будут говорить, что можно быть подлым и порочным, и никто в современном гуманном обществе за это не осудит, то… человек слаб! Он поддается.
Принц сказал со злостью:
– Но надо же остановить это падение человека!
Я сдвинул плечами.
– Надо, но… как? У нас не получилось. Народ устал быть праведным всю жизнь.
– А у нас получится, – заявил он с вызовом и блеском глаз. – Но ты прав, нам нужно не только воевать с Западом, но и распространять нашу веру и наши идеалы… активнее!..
– Настоящая война, – промолвил я скромно, – происходит в сердцах.
Он произнес торжественно:
– Аллах послал Ису на землю, чтобы тот сделал людей лучше, и тот выполнил наказ. Затем Аллах послал Мухаммада, чтобы тот указал нам путь, как стать совершенными. И мы это сделаем. А Иса, как ты помнишь по Корану…
Он сделал паузу, я ответил:
– Иса будет председательствовать на Страшном суде и определять, кому в рай, кому в ад. Потому нет разных религий, а есть одна в трех книгах: Ветхий Завет, Новый Завет и Коран. Мы все должны бороться за человека с развращенным Западом, а не друг с другом.
