Правда, в режиме экономии гравитационные соленоиды запускались лишь на половину мощности, а потому сержант Рузвельт мог ходить, не приволакивая ногу, которая плохо слушалась из-за тяжелых условий путешествия.
Вернувшись к стыковочному узлу, он крикнул внутрь глейдера:
– Давайте выходите!
Однако никто не затопал и не бросился к выходу, десантники только-только начинали приходить в себя, с трудом делая себе специнъекции.
Вскоре сумели выбраться трое, подталкивая друг друга и с трудом волоча кофры с оружием. Немного отдышавшись, они стали помогать другим – более обессиленным товарищам, и разгрузка пошла быстрее.
Полностью освободить глейдер удалось лишь через час – двоих бойцов пришлось выдергивать из кресел, поскольку их тела стали негнущимися, словно одеревеневшими.
Пока сержант помогал вытаскивать их, он не представлял, сумеют ли их теперь откачать, не говоря уже о том, чтобы довести до кондиции участников операции.
Едва глейдер освободили, он сразу унесся прочь.
Больше его пилот ни за что не отвечал.
«Ну и на том спасибо», – подумал сержант.
В конце концов, трижды попадали под обстрел, и в борту ни одной пробоины.
– Давай, Стейр, доставай «синюю звезду», – сказал сержант бойцу, который больше других понимал в медицине, отчего его среди своих называли «Док».
– А вы не погорячились насчет «синей звезды», сэр? Все же это на крайний случай.
– Сейчас и есть крайний случай. Ты что, не видишь, в каком они состоянии?
– Но может, стоит дать им чего попроще и пусть отлежатся?
– У нас нет времени, мы должны начать действовать по команде и желательно полным составом.
– Ну, вы командир – вам решать, – пожал плечами «Док» и стал доставать из аптечки спецсредства, последствия применения которых часто бывали малопрогнозируемы. Но сержант был прав – выбора не оставалось.
Быстро снарядив инъектор, он сделал по одному «выстрелу» в предплечье каждого из скрюченных бесчувственных десантников, а затем стал убирать инъектор, стараясь не смотреть на то, как будут реагировать на эти препараты его товарищи, которым не повезло получить облучение первой степени, послужившее причиной столь тяжелой реакции на перегрузки.
Страшно было представить, что испытывали эти бедняги, когда в их костях вскипали все эти тяжелые ядра или что там у них было.
По-хорошему следовало провести более подробные обследования кандидатов в группу, но когда у них делалось по-хорошему? Все на бегу, все скорее. Давайте, братцы, потом отпуск догуляете. Давайте, братцы, потом долечитесь.
Поначалу никаких изменений после инъекций у бойцов, пораженных странным недугом, заметно не было, но в течение четверти часа они как будто расслаблялись, руки и ноги их стали сгибаться в суставах и, в конце концов, пришли к какой-то норме.
И самое главное – эти оскаленные лица-маски, они почти разгладились, и теперь товарищам пострадавших было не так больно смотреть на них.
Еще через полчаса оба пришли в себя – «синяя звезда» сделала свое дело. Бойцы стали узнавать сослуживцев, но не могли вспомнить, как они здесь оказались и для чего. Пришлось другим десантникам напоминать им о цели визита сюда.
Пока другие, как могли, реанимировали своих товарищей, сержант активизировал законсервированную радиоточку и связался позывным по указанному каналу:
– Анкар приветствует Командора, – сказал он, когда получил подтверждение, что его слышат.
– Командор приветствует Анкара, – ответил смоделированный компьютером голос. – Как добрались?
– Пока удовлетворительно, но через пару часиков может быть даже хорошо.
– Ну, понятно. Дорога неблизкая, а условия сложные. Я могу сообщить вам, что группа, которую вы ищете, находится на Сардинии. Они в отеле, у них гражданская одежда. Из первоначального состава выбыл один член группы, и есть предположение, что они от него избавились, поскольку он слишком часто докладывал начальству.
– Как насчет связи на будущее?
– Вам дали сменный чип?
– Да, у нас их два – «чип А» и «тройник». Что такое, не объяснили, но заверили, что вы знаете.
– Знаю. Пока пусть стоит «чип А». Будем работать по его прошивкам. Когда нужно будет сделать замену, я сообщу.
