– Энтегу, а ты не умом ли тронулся? – заботливо спросил король. – Это ты чего хочешь – чтобы я сам себе налоги платил?
– Государственная казна не является вашей личной собственностью, ваше величество, – заметил казначей.
– А чьей собственностью она является – твоей, что ли?! – поразился король. – Не, ну ты иногда как скажешь что-нибудь…
Эйхгорн прочистил горло, напоминая о своем присутствии. Король окинул его рассеянным взглядом, словно недоумевая, отчего этот человек по-прежнему стоит перед троном, а потом оживленно щелкнул пальцами.
– Кстати! – заявил он. – Совсем забыл же! Ты, мэтр, для какой такой надобности в Кинелию забрел? Ты понимаешь, что у нас с ними… э-э… а-а… ну не то чтобы война, конечно, мы тут все за мир, но… ты мне всю международную политику портишь, ты понимаешь? Я тебя зачем посылал? Подданных моих считать! Моих, понимаешь? Ключевое слово – моих. Зачем ты в другую страну поперся?
– Это получилось случайно, ваше величество, – ровным голосом ответил Эйхгорн.
– Еще бы ты туда нарочно влез. Но я тебя все равно с трудом выцарапал, ты понимаешь? Ты мне теперь должен. Кинельская королева уже хотела тебя в магиозы записать и следствие начать. Я ее еле уговорил тебя отпустить.
Эйхгорн не понял значения слова «магиоз», но прозвучало оно как-то неприятно.
– Я еще раз приношу свои извинения, – сказал он.
– Извинения он приносит, – проворчал король. – Извинения он, понимаешь, приносит. А мне что – воду пить с твоих извинений? Их на хлеб не намажешь и в бокал не нальешь. Всю международную политику мне испортил, провокатор.
– И что, теперь война будет? – осведомился Эйхгорн.
– Да какая еще война… Просто очень долгие переговоры. А ты, мэтр, иди пока что. За проделанную работу хвалю, но за раздувание международных конфликтов будешь наказан.
– Как?
– А я еще не придумал, – честно признался король. – Но я придумаю.
Глава 28
Королевская угроза заставила Эйхгорна слегка встревожиться. Мысленно он перебирал принятые в Парибуле наказания, гадая – какое из них применимо к его ситуации? Король в свое время уже обещался дать сто пятьдесят палок – но это за обман, за попытку выдать себя за волшебника. Теперь же Эйхгорн считается настоящим волшебником… как тут принято наказывать волшебников?
Эйхгорн попытался выяснить это у пажа и эдила, но первый ничего не знал, а второй был не в настроении болтать. Зато неожиданно удалось разговорить епископа, когда тот сидел на скамейке возле фонтана. Эйхгорн заметил, что он частенько там посиживает – читает книгу, играет сам с собой в какую-то настольную игру или просто созерцает цветение яблонь.
Хотя сегодня яблони не цвели. Наоборот, на них уже созрели плоды, и в сад явились сборщики. Убирать королевский урожай считалось почетной работой, поэтому за нее не платили – проходило как «субботник». Зато каждый сборщик получал в награду большую кружку королевского сидра – его варили дважды в год, и расходился он моментально. То ли яблоки в дворцовом саду росли какого-то особого сорта, то ли просто действовал эффект плацебо, но все сходились, что королевский сидр – это вкуснейший напиток на белом свете.
Присев рядом с епископом, Эйхгорн осторожно поинтересовался, как дела у того юродивого, что сеял панику во время землетрясения. Епископ сухо ответил, что тот все еще в темнице. Впаяли ему аж целую луну позорного столба – так что теперь бедолагу ежедневно с утра привязывают на площади, а вечером возвращают в камеру.
– В Парибуле слишком мягкие законы в отношении богохульников, – поджал губы епископ. – Слишком мягкие. Я бы его еще и на ночь оставлял на площади, но судья проявил неуместное сострадание.
– То есть это не вы решение принимали? – уточнил Эйхгорн.
– В Парибуле действуют светские законы. Я властен судить только жрецов.
– А волшебников? – как бы невзначай спросил Эйхгорн.
– К моему сожалению – нет, – очень пристально посмотрел на него епископ. – А что, вас есть, за что судить, мэтр? Кроме вопиющего вольнодумства, разумеется.
– Нет, это я так, разговор поддержать.
Ведя расспросы обиняками, Эйхгорн выяснил еще немало интересного. Оказалось, что само по себе волшебство в этом мире преступлением не считается – по крайней мере, в большинстве стран. Впрочем, это и так было понятно – раз уж существует официальная должность придворного мага. Однако если волшебник использует магию во вред окружающим, его провозглашают магиозом – волшебником вне закона. И дальше возможен один из трех вариантов.
