центре стоял небольшой столик, а вокруг – три лавочки. Юный дофин немедленно вскарабкался на одну из них с ногами и принялся ковырять в носу.
А Эйхгорн раскрыл книгу. В качестве основного учебного пособия он взял пухлый талмуд под названием «Обучатель». Здесь по этой книжке занимаются все поголовно – и полистав ее, Эйхгорн вполне одобрил работу неизвестного автора. Довольно толковая вещь.
С поправкой на средневековое сознание, конечно.
В начале содержался букварь. Азбука, таблицы слогов, цифр и чисел, основы грамматики и арифметики. В середине задачник и книга для чтения, состоящая из отрывков Ктавы (в основном притчи) и классических литературных произведений. Довольно много стихов. А в конце – зачатки естественных наук и богословия. Впрочем, здесь эти вещи особо не разделяли – история плотно переплеталась с мифологией, биологию как будто писал Борхес, а физика считала основной движущей силой мироздания божественную волю.
У Эйхгорна не было опыта в преподавании. Пару лет назад ему предлагали место в одном университете, но он отказался. Там же придется постоянно общаться со множеством людей, в особенности студентов, а студенты по большей части идиоты. Эйхгорн не любил общаться с идиотами.
Уж лучше дети – они тоже чудовищно глупы, но их по крайней мере оправдывает незначительный возраст. Всегда остается шанс, что с годами они немного поумнеют.
Призрачный шанс, но все-таки.
– Когда у вас было крайнее занятие? – спросил Эйхгорн.
Дети недоуменно переглянулись. Зиралла наморщила лоб и спросила:
– А крайнее занятие – это что?
– Последнее, – поправился Эйхгорн. – Когда у вас было последнее занятие?
– В день Плюшевого Медведя! – радостно выдал Гектак.
Теперь уже Эйхгорн недоуменно нахмурился – он не помнил в местном календаре ничего плюшевого. Но Зиралла тут же хлопнула брата по макушке и заявила:
– Дурак! Не Плюшевого, а Бархатного! А потом мэтр Штобен заболел и… уже не выздоровел.
– Он помер, да? – дернул сестру за подол дофин.
– Ушел к Подземному Владыке, – наставительно сказала инфанта. – Мама велит так говорить.
– Про Подземного Владыку как-нибудь в другой раз, – прервал ее Эйхгорн. – Какая у вас была тема последнего занятия?
Дети снова недоуменно переглянулись.
– Что вы проходили… изучали? – терпеливо повторил Эйхгорн. – Про что вам рассказывал мэтр Штобен в последний раз?
– Про сотворение мира! – радостно заявила Зиралла.
– М-дэ?.. – слегка скис Эйхгорн. Он предпочел бы таблицу умножения. – Ну и как же его сотворили?
– Сам сотворился! – воскликнула Зиралла.
– Сам сотворился! – одновременно с ней воскликнул Гектак.
– Из Хаоса вылез!
– С кучей чудищ!
– А потом боги пришли и порядок навели!
Эйхгорн насмешливо хмыкнул. В общем и целом по учебнику, да. Здешняя космологическая модель немного похожа на древнегреческую – вначале был Хаос, потом из него зародился мир, на нем расплодились всякие гигантские монстры вроде гекатонхейров, а потом откуда-то извне явились боги и все разложили по полочкам.
– Ну, про всякую мифологию вам расскажет кто-нибудь другой и в другой раз, – сказал Эйхгорн. – А мы сегодня будем писать диктант. Берите писчие принадлежности.
Эйхгорн подготовился к уроку основательно. Сначала он хотел принести стандартные перья и чернильницы, но внезапно обнаружил, что у королевских детей имеются карандаши. Причем не привычные графитовые, а с серебряной иголкой вместо грифеля. Писали они бледновато, но вполне разборчиво.
Впрочем, к предложению написать диктант принц с принцессой отнеслись без энтузиазма. Прежний учитель не напрягал их заданиями. На уроках он либо ненавязчиво что-то бубнил, либо вообще тихо дремал, предоставляя ученикам полную свободу.
Но он хотя бы научил Зираллу и Гектака читать и писать. Уже что-то. Неизвестно, правда, насколько хорошо они это умеют, но Эйхгорн именно это и собирался выяснить.
