– Господи ты боже мой! – воскликнул Леонард. – Да пусть себе идет первой! Она же все знает наперед.
– Я по-прежнему против, – раздраженно заявил Старик Пратер, – но, вопреки мне, вы провели жеребьевку. Я умываю руки. Я здесь ни при чем.
– Браво, – одобрил я.
– Я поверну по часовой стрелке, – решила Мэри. – В конце концов, именно так…
– Откуда такая уверенность? – перебил Леонард. – Только потому, что у людей принято…
Но тут – я даже не успел ее задержать – Мэри стрелой рванула в березовую рощицу и склонилась над диском управления. Я зачарованно следил за каждым ее движением, а она охватила диск пальцами и повернула. Я отчетливо увидел, как он провернулся.
Итак, она была права: человеческая рука лучше всех инструментов. Но не успел я додумать эту мысль до конца, как Мэри исчезла, а вокруг цилиндра вдруг забурлил поток различных предметов, на мгновение выскакивающих из глубин времени – из прошлого и из будущего – и тут же продолжающих путешествие в будущее или в прошлое. На моих глазах появились и исчезли карманный приемник, рубашка довольно крикливой расцветки, рюкзак, пара игрушечных кубиков, очки, дамская сумочка и – храни нас Господь! – кролик.
– Она повернула не туда! – прокричал я. – Он перешел в рабочий режим!
Леонард быстро сделал шаг вперед, задержался, медленно сделал еще шаг. Я подождал еще мгновение, но он не шелохнулся. Вот тогда я протянул руку и оттолкнул его в сторону. В следующий момент я был уже в роще и тянул руку к диску, ощущая, как выступы впиваются в кожу, а в мозгу бьется только одна мысль: «Против часовой, против, против, против…»
Я не помню, как поворачивал диск, но внезапно покрывающий землю хлам пропал, а вместе с ним и цилиндр.
Я медленно выпрямился и прислонился спиной к березе.
– Ч-черт, куда подевался двигатель? – спросил я и обернулся, чтобы взглянуть на остальных, но их и след простыл.
Я стоял в роще, и меня била дрожь. Все было как прежде: стоял тот же солнечный день, роща выглядела как всегда, пруд тоже не изменился, хотя теперь на берегу лежала небольшая двухвесельная лодка.
Увидев ее, я вздрогнул, а потом выпрямился и напрягся, чтобы унять дрожь. Мой разум понемногу неохотно смирялся с тем фактом, верить в который так не хотелось.
«Интересно, удалось мне заглушить двигатель или Леонарду все-таки пришлось доделывать это?» – подумал я и тут же понял, что удалось, потому что ни Леонард, ни Старик Пратер на это не пошли бы.
Теперь меня интересовало, куда и когда пропал цилиндр, где теперь Мэри и откуда взялась лодка?
Я пошел вверх по склону, по направлению к Крамден-Холлу, по пути пристально вглядываясь в окружающий пейзаж в поисках изменений. Но если они и были, то настолько незначительные, что я ничего не высмотрел. Я вспомнил, что на протяжении многих лет Енотов Ручей практически не менялся. Он спокойно располагался на своем месте и хотя несколько обветшал, но изо всех сил старался выглядеть как ни в чем не бывало, прикрываясь защитным слоем старой краски.
Студентов поблизости не было. Когда я подходил к петляющей дороге, один из них столкнулся со мной чуть ли не нос к носу, но не обратил на меня ровным счетом никакого внимания. Под мышкой у него была стопка книг, и, судя по виду, он куда-то торопился.
Я поднялся по ступенькам и вошел в тихий сумрак холла. Поблизости никого не было, хотя слышались чьи-то шаги.
И тогда я неожиданно почувствовал себя чужаком, словно пришел сюда не по праву. Прямо напротив меня был кабинет Старика Пратера. Уж у него-то найдется ответ, свой я здесь или нет, а найти ответ казалось мне очень важным.
Но все здание было пронизано какой-то зябкостью, которая пришлась мне совсем не по душе. Вдобавок теперь, когда шаги утихли, к зябкости присоединилось еще и безмолвие.
Я собирался уйти отсюда, но потом раздумал, и в тот момент, когда я повернулся обратно, из дверей кабинета Старика Пратера вышел человек. Он направился через холл мне навстречу, а я застыл на месте, толком не зная, на что решиться. Мне не хотелось уходить, и в то же время я страстно желал, чтобы человек взял да и не заметил меня, хотя, конечно же, он давно меня увидел.
Это ощущение выпадения из времени, понял я, всего лишь ощущение выпадения из времени, о котором мы столько болтали в минуты досуга в Институте времени. Если человек совершит путешествие во времени, будет ли он чувствовать себя не на своем месте? Ощутит ли изменение временных рамок? Чувствует ли человек время? Является ли определенное местоположение во времени элементом личной среды обитания?
Свет в холле был очень тусклым, а лицо приближающегося не отличалось ничем выдающимся: заурядный стереотип, одно из лиц, принадлежащих одновременно тысячам разных людей и так слабо различающихся меж собой, что не спутать их трудно. В
