обязательно меня прятать под непробиваемым куполом от всего окружающего мира.
– Не обещаю, – признался он. – Но постараюсь. А ты в свою очередь…
– А я обещаю, что буду безрассудно жертвовать собой всего раз в полгода! – выпалила я. – И то, если мы поможем Эре!
– Под этой маской милой девочки скрывался бессердечный шантажист, – закатил глаза Шакс. – Ты бы еще пригрозила отрезать кроликам головы и присылать мне по одной каждую неделю до тех пор, пока твои требования не будут выполнены.
Мрачная шутка «зачем кролики, когда есть гномики» так и крутилась на языке, но все же не была оглашена, потому что даже меня напугала.
Когда Айден, выслушавший нашу историю, закатил глаза, мне показалось, что он даже разглядел свой мозг изнутри. Эдрик лишь хмыкнул, маги задумались, Рей еле удержался, чтобы не пожать плечами в духе «я пытался вас от этого спасти, извините». Я пряталась за его спиной, ловя на себе озадаченный взгляд Эры, и молилась, чтобы остальные согласились.
Каких богов мне нужно было благодарить за то, что у гномов в крови авантюризм, я не знаю. Но они нашу сокращенную историю восприняли с явным душевным подъемом в отличие от магов, которые поняли, что придется много думать и работать. Мне так хотелось подойти к каждому, объяснить ситуацию, чтобы они поняли, что на деле цель благая, а не такая, как описал ее Рей…
Гномы плыли сюда за сокровищами и исследованиями, поэтому новые открывшиеся обстоятельства нисколько их не испугали. Они шумно загалдели и отправились подбирать амуницию, а вот маги дружно скучковались, не стараясь вовлекать меня в свои обсуждения до тех пор, пока Айден, всплеснув руками, не подозвал меня.
Они водили ладонями над картой, что-то размечали светящимися искрами, перебрасывались фразами, которые мне ни о чем не говорили, и я с горечью понимала, что Рей был совершенно прав, когда заметил, что «любые школьные знания сводятся к одной цели: сдать экзамен. А о применении их в жизни никто даже не задумывается».
И все годы, что я провела в Школе магии, впервые показались мне бесполезной тратой времени и сил. Впервые! Стоило лишь заслышать знакомое название, памяти дрогнуть, подбрасывая школьный материал, а мне – податься вперед, чтобы что-то добавить к сказанному… как звучало столько опровержений, основанных на практике, что казалось, будто каждое слово болезненно хлещет прутом.
Бес-по-лез-на-я.
А ведь я свято верила в то, что пригожусь со своими знаниями. Что маститые маги удивятся, возможно, тому, что знаю я, а они уже забыли…
Но первая же моя попытка открыть рот с пояснением к сфере Адмера была встречена снисходительными улыбками. И мне отчетливо слышалось: «Как глупо думать, что это может сработать на практике, она такая наивная!» – в их колко звенящем смехе. Который, наверное, вовсе и не мне предназначался.
С трудом дождавшись конца обсуждения, я спешно удалилась в палатку, растерянная и задумчивая. Картер присоединился ко мне спустя минуту, сел рядом и, ничего не говоря, приобнял за плечи. Так мы провели не больше минуты, и тогда братишка наконец нарушил тишину:
– Не переживай. Гномы накануне признали мое полное неумение обращаться с мечом. Удар ниже пояса просто…
Я хихикнула, утыкаясь носом в утешительное плечо. А потом шумно вздохнула.
– Это неправильно. Получается, нас просто держат вдали от людей под прикрытием учебы. Рассказывают, как это нужно и важно, а на деле…
– Но согласись, это не худшая альтернатива костру инквизиции.
– Но тогда почему не учить действительно стоящему… я не понимаю!
– О, я вас, магов, тоже иногда не понимаю, – усмехнулся брат. – Не переживай. Я верю, что тебе хватит сил, отваги и ума сделать что-то такое, от чего эти зазнайки «опытные» обалдеют. Еще и научить попросят!
– А я задеру нос выше Вендербургского столпа и сообщу, что знание сие доступно лишь избранным, – рассмеялась я с некоторым облегчением.
– Не сомневаюсь. Твой нос создан для того, чтобы его задирать, – щелкнул меня по самому кончику Картер. Я фыркнула и показала язык в ответ. Но, казалось, развеселившийся брат вдруг замялся.
– Что такое? – нахмурилась я. – Что-то случилось?
– А это ты мне скажи. Я сорвался, понимаю, но… Он тебе нравится?
– Нравится, – неуверенно ответила я. Как-то нелепо звучало это слово сейчас. Нравиться может запах яблони, цвет платья,
