и подошла к столу.
– Я могу их оживить. Я чувствую, что могу, – твердо сказала она. – Растения очень сильные. Они откроют дверь.
Принц уставился на нее с таким видом, будто с ним заговорил стол.
– Роза, ты девушка, – начал он. – Стой тихо и не лезь в наши дела. Пусть этот умник сожжет дверь и…
Она его не дослушала – взяла со стола вазу и коснулась одного цветка. Он не рассыпался, но и не зацвел. Роза зажмурилась, прикусив губу, будто пыталась заставить цветок вернуться к жизни, на секунду Генри даже показалось, что в глубине хилой, пыльной оболочки вспыхнуло что-то синее и сразу пропало. Роза обессиленно выдохнула и поставила вазу на стол.
– Генри, уничтожай дверь, – мягко сказал Уилфред. – Теоретически то, о чем она говорит, возможно, но на такое ей пришлось бы потратить кучу сил, а она пока и даром-то пользоваться не умеет. Вырастить то, что уже растет, – это одно, но превратить мертвое в живое…
– Не говори мне, что я могу, а что нет, – выпалила Роза, вскинув на него взгляд, и тут же пристыженно опустила голову.
А потом взяла букет двумя руками, осторожно вынув его из вазы, и ломкие, похожие на паутину листья посыпались на пол.
– Мне просто нужно что-то почувствовать, – пробормотала Роза, завороженно глядя на букет. – Разозлиться или испугаться. Или…
Она медленно подняла глаза на Генри так, будто ждала от него чего-то, но он ее взгляда не понял.
– Простите меня, ваше высочество, – тихо сказала она, продолжая смотреть на Генри.
– За что? – утомленным голосом спросил принц.
Вместо ответа Роза шагнула к Генри и аккуратно, чтобы не повредить оказавшийся между ними букет, прижалась губами к его рту.
Генри замер, не зная, куда деть руки. Губы у Розы были теплые, и она касалась ими так бережно, мягко, что он вздрогнул. Сердце заколотилось в горле, словно хотело его задушить, он шумно выдохнул, и губы Розы прижались крепче, подхватывая его дыхание.
Он вдруг почувствовал запах зелени – яркий, свежий, будто в весеннем лесу надломили травяной стебель. Цветы, зажатые между ним и Розой, налились жизнью, потянулись во все стороны, выпустили корни, которые, упав на пол, тут же начали в него врастать. Роза отстранилась, пытаясь двумя руками удержать разрастающиеся цветы и глядя на Генри так, будто он был лучшим, что она видела в жизни, а потом прикоснулась к нему снова. Вблизи ее глаза с пушистыми, будто меховыми, ресницами казались огромными, но вечного испуга в них больше не было. Генри чувствовал силу Розы так, будто она вливалась в него с каждым вдохом.
Вокруг стало заметно темнее. Цветов такого размера Генри никогда не видел, он был вообще не уверен, что они существуют, но Розе было все равно. Она в последний раз коснулась ртом угла его рта, а потом шагнула назад и бросила к двери толстые стебли, что переплетались у нее в руках. Цветы послушно рванулись туда: корни удержались на месте, а стебли тут же начали цепляться за дверь. Роза, растопырив подрагивающие пальцы, стояла и ждала, пока растения оплетут дверь целиком, а потом сжала кулаки и с силой дернула руки к себе. В двери что-то лязгнуло, Роза закричала, яростно, во все горло, и петли вырвало из косяка. Дверь с грохотом рухнула, придавив цветы, и Генри едва успел поймать Розу, прежде чем она осела на пол.
Пару секунду грохот эхом разносился на комнате, потом все стихло. Генри приложил руку к горлу Розы и даже сквозь перчатку нащупал пульс. Ему хотелось остаться, убедиться, что она придет в себя, что она в порядке, но вместо этого он уложил ее на пол и встал. Принц, глуповато приоткрыв рот, смотрел то на Розу, то на него, а вот Уилфред не собирался терять время – перешагнул через дверь, вокруг которой валялись ошметки раздавленных цветов, и, даже не взглянув на дочь, скрылся в темном проеме.
– Мы же не можем вот так оставить ее валяться на полу, – растерялся принц. – Она же девушка!
– Она открыла нам дверь, потому что хотела, чтобы мы шли дальше, – с нажимом сказал Генри. – Пошли. Нам пора.
И Генри потянул принца за собой. Рвение Уилфреда ему не очень нравилось, и он сосредоточился на этой мысли, стараясь не отвлекаться на ощущение, будто губы Розы все еще касаются его рта.
– Это просто неприлично. Ты дикарь, что с тебя взять, но она-то! Хорошо, что ее матери тут не было, – буркнул принц, пока они поднимались по узкой лестнице на следующий этаж.
– Ты про цветы? – рассеянно спросил Генри.
– Нет. Про то, что она тебя поцеловала.
Ага, так вот как это называется.
– Так не положено делать? – уточнил Генри.
– Так положено делать только на свадьбе.
