– Вы давно знаете Громина Андрея Михайловича?
Вот блин, если честно, я его на уроке в первый раз увидел, и что теперь говорить?
– Нет. Он недавно в школе начал работать.
– И у вас сразу случилась взаимная неприязнь?
– Не сразу. Просто с утра был конфликт с его младшим братом…
– Дальше. – Кивнул Запашный, а я подумал – знает.
– На уроке Громин повел себя негативно, начал оскорблять…
Блин, а ведь я тоже хорош. Мне бы самому промолчать… не случилось бы всего.
– И я не сдержался – ответил.
– Как?
– Попал мячом ему в лицо.
– Специально?
– Да.
– Хм, метко, и?
– Громин схватил меня, хотел ударить, но ему ребята помешали, а потом пришел директор и военрук.
Следователь вновь кивнул.
– Это я знаю, но не понимаю, почему Громин мстил именно вам?
Значит, про случай у беседки, когда Громин был с собакой, Запашный не знает или не придает ему значения?
– Скорей всего Громин хотел отомстить Коротову за увольнение, – высказал свою версию я, – только Василий Владимирович оказался не по зубам, и он решил выместить всю злобу на мне.
– Да, – пробормотал Запашный, – именно так и… – но спохватился. – Хорошо, с этим разобрались.
Следователь заглянул в свои записи. Лист был исписан весь, только прочитать, что именно, невозможно, не почерк, а кардиограмма.
– Когда Марина Зеленина ушла, у вас была возможность избежать драки, почему все-таки остались, зная, что вас гарантированно изобьют?
– Руслан Григорьевич, а вам страшно бывает? Ну, угрозы от подследственных были?
– Хм, всякое бывало, – пожал плечами Запашный, – но собака лает, ветер свищет. Как тут отступать?
– Вот вы сами и ответили на свой вопрос. Вы работаете с уголовниками и знаете, как у них бывает – отступил, показал слабость, струсил, и все – ты дно. А если выстоял да еще оборотку дал… так что случись опять выйти против десятка не побегу.
Сказал и понял – так и будет. И дядя Миша сделал бы так же.
– Но один против пятнадцати… – следователь поежился. – Но ты прав, отступать нельзя. Расскажи подробно, – вдруг перешел на «ты» Запашный, – что произошло с момента появления Тихомирова?
– Самого появления дяди Миши я не помню, очнулся, он уже был. Что он Громину говорил, я не слышал, в голове звенело будь здоров. Потом выстрел. Его я услышал. Потом еще выстрел, и еще…
Дальше продолжать не стал. Запашный сидел и задумчиво смотрел в окно, а я в угол комнаты, где на большом календаре улыбалась девушка на фоне рубленого дома с резными ставнями.
Сразу сложились строки:
Мое романтическое свидание закончилось дракой и… смертью.
– Ладно, – поднялся Запашный, – у меня вопросов больше нет.
