– Добро. Потерпи чуток, я быстро, только наших проверю.
Тот едва заметно кивнул и устало прикрыл глаза.
Уложив погибших товарищей неподалеку от Брынзы (ни документов, ни наград или личных вещей ни у кого из разведчиков, разумеется, не имелось), лейтенант осмотрел немцев. Пятеро уже начали остывать, лишь шестой, последний, еще поскуливал, но все тише и тише. Вытащив пистолет, Федор добил его, не испытав ровным счетом никаких эмоций. Поколебавшись, снял с одного из парашютистов подсумки с запасными магазинами и забросил за плечо ремень одного из трофейных автоматов. В принципе, боеприпасы к «ППД» еще оставались, но, коль уж он собирается в одиночку шастать по вражеским тылам, лучше взять немецкий ствол. И с патронами меньше проблем, и ползать с ним поудобнее, если уж начистоту. Заодно и «парабеллум» вместе с запасным магазином прихватил – уж больно надежная и точная машинка, жаль бросать. Боеприпасы с автоматом, опять же, взаимозаменяемые. Остальное оружие собрал и спрятал в зарослях, замаскировав ветками и дерном. Мелькнула было мысль заминировать захоронку, но Федор лишь криво усмехнулся: зачем, собственно? Если его кто в этой глуши и найдет, так чисто случайно. Место, разумеется, запомнит, как до своих доберется, отметит на карте. Вдруг удастся вернуться с группой да похоронить товарищей, тогда и оружие заберут, жаль оставлять. Вот и все, можно уходить.
Бросив на сидящего у комля сосны Брынзу прощальный взгляд, лейтенант решительно двинулся прочь. Когда он отошел метров на двадцать, за спиной сухо щелкнул одиночный пистолетный выстрел. Оглядываться разведчик не стал. Прощай, братишка…
А еще примерно часа через полтора, перебираясь через разбитую гусеницами грунтовку (оставшись в одиночестве, Кобрин принял решение идти другим маршрутом, напрямик, срезав несколько километров), едва не напоролся на немцев, в последний момент успев укрыться под сгоревшим советским танком, одним из трех застывших на лесной опушке…
Авиаподдержку немцы все-таки вызвали. Почему так поздно? В принципе, вполне объяснимо: как и предполагал Кобрин, боялись побить своих, до последнего надеясь, что оные справятся своими силами. А вот как не справились, так и прилетели, суки. Вот только Сергей этого ждал, поскольку сам поступил бы примерно так же. И, едва взяв станцию, отдал приказ машинам бригады взять на броню пехотинцев вместе с легкоранеными и на максимальной скорости уходить в лес. Часть тяжелых отправили в тыл на нескольких подоспевших полуторках, остальных, кому транспорта не хватило, укрыли в подвалах дожидаться эвакуации – комбриг надеялся, что налет долго не продлится, да и вряд ли фрицы станут утюжить бомбами и без того разрушенные постройки. Заодно – припомнив, как воевал в теле комбата Минаева, – он распорядился в случае опасности палить в небо трофейными ракетами. Разумеется, оговоренных сигналов капитан не знал, но сбить немецких летунов с толку – точно собьют. Наверняка решат, что спрятавшиеся в руинах уцелевшие камрады просто что-то напутали, и с большой долей вероятности не станут швыряться бомбами. За оставшийся за спиной мост Кобрин особо не переживал: успевший занять позиции зенитно-артиллерийский дивизион сумеет прикрыть переправу.
Когда подошли, завывая моторами, первые тройки «Ю-87», потрепанная бригада уже укрылась под кронами лесной опушки, от которой до шоссе оставалось около километра. До станции – раза в два больше. Глядя на заметные в разрывах ветвей «лаптежники», до последнего выдерживающие строй, Кобрин лишь зло кривил рот: ну, давайте уж, падлы, начинайте. Начали, разумеется: врубив сирены, самолеты один за другим повалились на крыло, с полукилометровой высоты входя в пике. Первый, второй, третий… пятый… девятый. Над и без того затянутой дымом станцией поднялись кусты новых взрывов. Интересно, что именно фрицы бомбят? Во время пикирования тип танка вряд ли разглядишь, так что будем надеяться, что лупят по своим же подбитым «коробкам». Ну, и по нашим, разумеется, ни времени, ни возможности утащить в тыл поврежденные танки не имелось. С другой стороны, горелое железо – оно железо и есть. Новые танки и построить можно.
Одно звено пикировщиков, проигнорировав основную цель, сразу же потянуло в сторону моста – не то бомбить переправу, не то с разведкой. И тут же торопливо затарахтели скорострельные тридцатисемимиллиметровые автоматы зенитчиков: пах-пах-пах! Пах-пах! И снова – пах-пах-пах-пах-пах, на всю пятизарядную обойму. Резким хлопкам «61-К» вторили приглушенные расстоянием очереди счетверенных «максимов», установленных в кузовах грузовиков. Подсвеченные трассерами очереди были заметны даже в дневном свете, короткими искорками взмывая вверх. Первую «Штуку» завалили уже через несколько секунд: полетели в стороны ошметки оторванного крыла, и охваченный пламенем самолет, кувыркаясь вокруг продольной оси, вошел в свое последнее в жизни пике. Даже если пилоты и уцелели, шансов выброситься с парашютами у них не было ни одного.
