ГЛАВА 12
Вок больше не мог терпеть боль. Он облегчил участь рук, лишив свое тело веса с помощью левитации – и вздохнул с облегчением. Лодыжки еще болели, но ощущение, словно его растянули в две собственных длины, прошло. Камбион негромко выругался – проклятия повторило эхо.
Полудемон был подвешен в некоем подобии башни – или, возможно, в круглом колодце с земляными стенками. Цепи, державшие ручные кандалы, терялись где-то вверху, во тьме. На толстых цепях, обвивших лодыжки, крепился тяжелый груз. При малейшем движении камбион начинал раскачиваться. Когда же Вок висел неподвижно, то до ушей долетали приглушенные крики и стоны.
Он понятия не имел, где и как долго он находится.
Единственным спасением Каанира была левитация. Без этой способности он бы уже уступил страшному натяжению. Конечно, он бы громко кричал. Руки, возможно, вырвало бы из суставов.
Снизу поднимался горячий пар, принося едкий запах, обжигающий ноздри и горло. Даже при врожденной любви полудемона к теплу воздух обжигал. Ручьи пота, невыносимо щекоча, стекали по голой коже. Камбион то и дело вздрагивал. Чем дольше он оставался неподвижным, тем сильнее становилась щекотка, но при малейшей попытке стряхнуть струйки пронзительная боль разрывала напряженные суставы.
Вок проклинал Алиизсу уже в сотый раз. Он будто наяву видел ее смеющееся лицо с хитрой, умной улыбкой, и выкрикивал оскорбления. Так или иначе, она нашла в себе силы убежать. Возможно, Вок недооценил ее. Поэтому он злился на себя, но всю тяжесть гнева выплескивал на Алиизсу.
«Нет, - подумал камбион. - Засиан. Так или иначе, они сумели уговорить жреца исцелить ее.
Ты, проклятая, коварная потаскуха! – кипятился он. – Я должен был убить тебя раньше! Ты слишком умна, всегда гнешь свою линию и расточаешь знойные улыбки, разбивая чужие сердца. Ну, а Торан получит то, что заслуживает! Ему будет больно, когда ты бросишь его, как бросила меня. Я дурак, раз некогда тебя любил!»
А ведь был шанс прикончить ее! Но нет! Он позволил своей любви, своей слабости взять верх. Кроме того, он ошибся, выболтав свой план, раскрыв свои намерения. Глупо, глупо! Гораздо лучше было бы солгать, сказать, что отправился за помощью, а затем вернуться с демонами… с большим отрядом демонов. Какого черта! Он просто расслабился, почувствовав себя так хорошо… когда, наконец, освободился от этого ужасного принуждения.
«В конечном счете, во всем виновата она, - рассуждал камбион. - Алю изменилась, в ней начала доминировать человеческая половина… и эта дрянь допустила подобное! Позволила развить в себе чувство любви к другим, а это слабость. Она предательница, виновница всех бед! И я ее ненавижу».
Ствол шахты сложили не из природного камня, в отличие от пещер Виссилки. Скорее, из готовых больших блоков, и именно поэтому камбиону подумалось, что он в башне. Вок находился в незнакомом месте, но не помнил, как сюда попал. Он просто очнулся и увидел, что его подвесили, как ожидающий нарезки кусок копченого мяса.
Казалось, жестокая пытка длилась уже целую вечность. Камбион поочередно перемещал вес своего тела, облегчая нагрузку то на руки, то на ноги. Но время от времени, из-за ослабления магии, ему приходилось ощущать всю тяжесть пытки.
И все, что он мог сделать, это не закричать.
«Я не доставлю им такого удовольствия, - сказал камбион самому себе. – Меня скорее разрежут на части, чем я захнычу, словно ребенок. И когда меня разорвет пополам, я найду способ вернуться из могилы и отыскать алю. Алиизса еще пожалеет. И пусть эта мысль придаст мне силы!»
В какой-то момент Вок от боли впал в беспамятство, а когда очнулся, то заметил некоторые перемены. Сверху бил свет. Свет нестерпимо-яркого пламени.
Камбион попытался взглянуть, но вздрогнул и зажмурился.
Вок подтянулся на руках. Цепи дернулись и сильно натянулись, словно сработал какой-то механизм, и его снова пронзила боль. В это мгновение камбион действительно испугался, что его разорвет пополам.
Однако он сумел приподняться достаточно, чтобы разглядеть тускло освещенное помещение - хотя это освещение показалось ярким для его глаз, привыкших к темноте, - с деревянной вышки. Вок заморгал, заставляя глаза приспособиться. Он почувствовал
