Движение на улице, казалось, замерло на несколько секунд, настолько громким и неожиданным был крик Лешки. Народ, кто с любопытством, кто с потаенной тревогой, следил за бегущим мальчишкой. Идущие впереди нас мужчины, как и остальные прохожие, обернулись на крик, но уже в следующее мгновение один из них резко развернулся и замер.
– Лешка. Ты?
Его голос чуть подрагивал, что никак не вязалось с его мощной фигурой. Потом, в какой-то момент осознав, что это ему не видится, подхватил на руки ребенка и со счастливой улыбкой прижал его к груди под одобрительный гул зевак, уже начавших собираться вокруг них. Быстро оглядев всю троицу, я сделал вывод: матерые бандиты. Глаза жесткие, злые и полные настороженности. Именно такими взглядами они меня встретили, стоило мне подойти к ним.
– Леха, он кто? – наконец обратил на меня внимание счастливый отец.
– Это дядя Сережа. Он мне здорово помог, батя.
– Помог, говоришь, – здоровяк поставил сына на землю, но его руку так и не отпустил, после чего внимательно и цепко стал меня оглядывать. С ног до головы. Мне не понравился его взгляд, и я сказал:
– Вместо того чтобы разглядывать меня, словно товар в лавке, лучше бы спасибо сказал.
Отец Алексея криво усмехнулся, но при этом кивнул головой, соглашаясь, и сказал:
– Твоя правда. Спасибо тебе за сына. За то, что уберег, кормил и поил. Ежели чем могу, то помогу.
«Может, и впрямь поможет…»
– Кистеня знаешь?
– Может, и знаю. Что у тебя к нему за интерес?
Я помолчал, прикидывая за и против, а потом все же решил сказать неопределенно:
– Поговорить надо.
– Ты не наш, так какой у тебя может быть к нему разговор?
– Уже сказал, чего повторяться.
В наш разговор вдруг неожиданно влез стоявший слева от отца Алексея гибкий и жилистый, бандит:
– Два Ивана, у него волына в кармане.
«Приметливый, гад. И кличка у отца Лешки интересная. Два Ивана. Это же надо придумать».
Второй уголовник, коротко стриженный бугай с седой прядью, тут же откликнулся на его слова:
– Какой-то мутный этот фраер. Может, подсадка полицейская?
– Ша, братья. Сам разберусь. Ты кто по жизни будешь, а то что-то мне невдомек?
– Батя, он хороший, – попытался вступиться за меня Лешка.
– Я не из полиции, насчет своего интереса скажу так: он мне кое-что должен.
– Ты хоть знаешь, кто такой Кистень, паря? – с усмешкой в голосе спросил меня отец Лешки.
– Знаю!
– Резкий! Может, от того, что силушка в тебе играет? Ты подумай…
– Уже подумал.
– Ладно, парень, не кипи, – примирительно сказал главарь. – Мы тебя просто проверяли.
– Проверили?
– Кто ж словам верит, вот ежели бы в деле… Ты как, парень? Труса не сыграешь? Он там не один. С ним его людишки, и крови они не боятся.
– Сколько с ним?
– Четверо-пятеро. Так не боишься, что на перо поставят?
– Мы идем или как?
– Твоя жизнь. Тебе ей и распоряжаться. Ты, Леха, пока беги домой.
– Батя…
– Все будет хорошо, сын. Иди, потом увидимся.
Спустя десять минут блужданий по извилистым грязным улочкам мы вышли к перекрестку, на котором стоял трактир – логово главаря бандитов здешних мест. Некогда золотистые буквы вывески под действием времени, ветра и дождя стали грязно-желтыми тенями бывшего великолепия, как и сам дом. Через многочисленные дыры обвалившейся и серой от потеков штукатурки грязными пятнами виднелся темно-красный кирпич. Довершали эту убогую картину валявшиеся недалеко от входа двое пьяных. Один из них, молодой мастеровой, спал, сидя, прислонившись спиной к стене, в грязной с оторванным рукавом куртке и радужным синяком на
