пол-лица, а в двух шагах от него, в жидкой грязи, лежал пьяный мужик в одной рубахе и подштанниках. В нескольких шагах от них стояла группка бродяг, которые скользнули по нам взглядами и снова вернулись к своему тихому разговору. Два Ивана, это прозвище, как я уже понял, было дано ему на каторге за силу, мотнул головой влево. Идем за угол. Как только мы свернули, я сразу ускорил шаг и обогнал идущих чуть позади уголовников. Так было между нами оговорено заранее. Те шли медленно и как бы стороной, я же прямиком направился к черному входу, у двери которого на страже торчал громила. Картуз, сдвинутый на затылок, пиджак, рубашка в полоску, темно-синие штаны, засунутые в сапоги. При моем приближении он бросил быстрый и настороженный взгляд, но судя по всему, я не показался ему опасным.
– Гражданин, вы не подскажете, как пройти в библиотеку?
– Чево?! Каку-таку билитеку…
В следующую секунду, кулак, вонзившийся в солнечное сплетение бандита, согнул его пополам. Хватая ртом воздух, он упал на колени, а уже в следующее мгновение заваливался на бок от удара, нанесенного ему сапогом в висок Сивым головорезом с седой прядью. Я бросил взгляд на отца Алексея. В ответ тот криво усмехнулся и качнул головой в сторону двери. Сунув руку во внутренний карман, я выхватил револьвер, затем ударом ноги распахнул дверь и вбежал в полутемное помещение. Тусклого света, идущего от давно немытого окна и двух свечей на столе, вполне хватило, чтобы разглядеть, а главное – оценить обстановку. За столом сидели три человека, играющих в карты, а вот четвертый, подпиравший плечом стену в двух шагах от меня, был, судя по всему, еще одним охранником. Он только начал разворачиваться в мою сторону, как получил рукоятью револьвера в висок и, хрипя, стал сползать по стене. Бандиты, до этого сидевшие за столом, только и успели что вскочить со своих мест, как в помещение уже ворвался Два Ивана со своими подельниками. В результате жесткой и короткой схватки в живых остался только один игрок: заплывший жиром верзила, с черными сальными волосами, падавшими на плечи просторной рубахи. Он сидел на полу, прислонившись спиной к стене. Несмотря на бледное лицо и кровавые пятна на рубахе, в его глазах полыхала дикая злоба. Отец Лешки, стоявший в шаге от него, ткнул окровавленным ножом в его сторону:
– Вот тебе Кистень.
Весь этот нехитрый план нападения был его идеей. Он рассудил просто: вид у меня приличный, из местных никто не знает, а значит, особых подозрений не возникнет. Мне не были известны отношения двух уголовников, но, судя по всему, Два Ивана пришел к такому же мнению, что и полицейский агент: пришла пора скидывать Кистеня.
Обойдя стол, я поднял опрокинутую табуретку, затем сел на нее. Чуть наклонившись, спросил, глядя прямо в мутные от боли и злобы глаза главаря:
– Кто тебе заказал меня убить?
– Кто ты?
– Богуславский.
– Богу… А-а-а… Было дело.
– Так кто?
– Пошел ты… – в следующее мгновение его лицо передернула гримаса боли, и он громко застонал.
Я уже стал приподниматься с табуретки, чтобы освежить его память, как меня остановил отец Алексея:
– Погоди, парень.
Я повернул голову в сторону, ожидая, что он мне скажет.
– Тебе здесь не след оставаться, а разговор с ним долгий будет. Поэтому так решим. Ты сейчас иди, я сам все у него узнаю… – Не знаю, что он прочел на моем лице, потому что поспешил добавить: – За мной должок, так что не волнуйся. Сделаю все как надо!
– Хорошо. Когда я узнаю?
– Встретимся через два дня.
– Чего так долго?
– Есть желание этот гадюшник немного почистить.
Я усмехнулся:
– Свой порядок будешь наводить?
Тот вернул мне ухмылку и сказал:
– Можно сказать и так. Подойдешь…
– Давай в чайной, из которой вы сегодня вышли, – перебил я его.
– Договорились. В семь вечера. Сивый тебя проводит до фабричной слободы.
