«Попробуй найти Учителя танцев, – предложили они и добавили росчерк. – Мы знаем, как танцевать вместе и вытанцовывать слова. Нам кажется, что танцевать следует только с сёстрами».
Манжета вздохнула: её бедные иглоножки устали от ходьбы. Но она была полна решимости – безусловно, полнее, чем я, – разобраться в предназначении девочек. Мы покинули сирен и опять спустились на извилистые улицы моего родного дома. На этот раз она повела меня вниз, по тесным, узким переулкам и по улицам, что были шире, чем размах крыльев Фонаря. Мы ни разу не поднялись на холм; вертелись и крутились, чтобы идти только вниз, пока не оказались возле небольшой решётки в высокой стене, – я решила, что это стена оперного театра, который сами певцы больше не использовали, потому что теперь в их распоряжении весь город, где можно разыгрывать любые интриги или очаровательные пасторали, какие только придут в голову. Когда мы нашли эту решётку, почти стемнело.
Она была маленькая и вела в бездонную тьму, но я тогда была малышкой и могла протиснуться между прутьями. А тьма – всего лишь тьма, она не навредила бы мне. Этому меня научил Фонарь: он выжег из меня страх перед любыми ползучими тенями.
– Пойдём со мной! – сказала я паучихе, которая замешкалась у медных прутьев и подозрительно поглядывала во мрак.
– Нет, – медленно проговорила Манжета, качая головой. – Здесь живёт Учитель танцев. Есть ещё один вход у колена Симеона, но он далеко. Я решила, что этот лучше, и привела тебя. Вообще-то я и сама хорошо танцую.
Я пожала плечами и, не очень встревожившись, отправилась во тьму с прямой спиной. Мои ноги ступали по тёплой грязи. По мере спуска воздух становился холоднее, а потолок – выше, пока я не поняла, что нахожусь не в оперном театре. Даже если бы я вытянула руки над головой, там не нашлось бы ничего, кроме клубящейся густой тьмы.
Наконец грязь закончилась и передо мною возникла тропа, освещённая рядом невесть откуда взявшихся факелов на стене, которые тускло и мрачно горели. Тропа расширялась, пока не вывела меня в огромный подвал, чьи каменные стены превращались в многочисленные бронзовые купола, вздымавшиеся выше и выше, украшенные изображениями дельфинов с вычурными глазами, и потускневшими белыми звёздами у самых вершин. Стены были покрыты древними отметинами уровня воды, напоминавшими древесные кольца.
У моих ног начался низкий, маленький и замысловатый, но совсем не сложный лабиринт: можно было с лёгкостью перепрыгнуть любую его стену. Самая высокая достигала моей талии. Маленькие стены были сделаны из камня и кости – знакомого аджанабского красного камня, по углам укреплённого вдавленными цыплячьими, утиными и чаячьими костями. Лабиринт занимал весь пол подвала и устремлялся вдаль; полированные кости мерцали в свете факелов.
– Когда-то здесь стояли цистерны для воды, – раздался голос, похожий на отзвуки шагов в мраморном зале, – в те времена, когда аджанабцы беспокоились, что город могут взять в осаду. Тут хватило бы воды, чтобы жители могли пить чай из алых чашек во время войны, пока армия снаружи умирала бы от голода, с каждым днём приближаясь к поражению. Приложив ухо к мостовой, можно было услышать, как она нежно плещется во тьме. Многим этот звук казался умиротворяющим… Теперь цистерны пусты, всё выпили, и больше никто не думает об осадах.
Я огляделась, но никого не увидела. Хотела перешагнуть через первую стену лабиринта и чуть не упала, споткнувшись о неё.
У входа в лабиринт стояла пара туфель. Они будто выросли из корней коричника, а их носы и каблуки были покрыты буйными завитками. Красные корни змеились и петляли, словно вышитая кайма. Туфли источали густой, тяжелый, сладкий аромат дорогой корицы, плавающей на поверхности чашки с чёрным чаем.
– Не бойся, – снова заговорил кто-то. – Я создан для того, чтобы меня носили… Тебя никто не накажет.
Я уже подняла ногу, чтобы надеть туфли, но остановилась.
– Я должна научиться танцевать. И узнать, что полагается делать девочкам, в том смысле, в каком паукам полагается ткать.
– Ведь не все пауки ткут. Поэтому немного глупо ставить вопрос таким образом. Ты не находишь?
Я покраснела и пробормотала:
– Манжета хотела узнать. Мне-то без разницы.
– Что касается танцев, нет ничего проще. Предоставь свои ноги мне. Я же не зря зовусь Учителем танцев!
– Ты и есть Учитель танцев?!
– Разумеется. Кто ещё может учить так хорошо, как я? Но я учу не один: этот лабиринт устроен так, что, выбрав правильную дорогу и пройдя её до конца, ты изучишь самый необыкновенный из всех танцев, какие можно станцевать на коронации, в самый разгар пира, и любой святой дервиш расплачется от благоговения пред тобой.
– По-моему, это очень странно…
