ветошью.
В это же время ложный штаб батальона, раскрывая на ходу развесистые уши антенн и радаров, выехал из Х-крейсера «Соловьев».
Стоило мехводу Трехину выгнать комбатовскую «К-20» из брюха «Соловьева», как Растов, с облегчением отстегнув фиксирующие ремни, выскочил из своего командирского кресла-трона и нетерпеливо перебрался на крошечную и страшно неудобную башенную сидушку.
Там имелось главное – широкоугольный перископ.
Да-да, Растов не изменил себе и на этот раз, потому что вопреки расхожей латинской поговорке привычка не вторая натура, а первая.
Он должен был увидеть все не на экранах монитора, а в самую обычную оптику производства ИОМЗ – Изюмского оптико- механического завода.
Огромное красное солнце лизнуло глаза горячим языком.
Растов рефлекторно зажмурился. Перевел перископ правее.
Пейзаж напоминал странную помесь Карелии с Филиппинами. Много болот. Прозрачные озера в оправе исполинских хвощей. Разновысокие уродливые сопки, поросшие чем-то вроде десятиметрового укропа с соцветиями цвета свежей экземы…
Растов, который географией ксенопланет никогда не интересовался, предпочитая материи поактуальней, без устали дивился увиденному. «В ужасных условиях живут эти чоруги, просто в отвратительных…»
Прокрутившись на триста шестьдесят градусов вместе с командирской башенкой, Растов наблюдал всюду более или менее однообразные картины. И только на юге поверх сопок из дымки проглядывала индустриальная зона – островерхая, квадратнобокая, присыпанная серой химической пылью.
Там, вдали, неустанно дымили трубы.
Время от времени что-то – пресс? – бухало и громыхало.
Что же до искомого объекта «Пуговица», то его Растов не увидел – линия визирования у этого перископа так высоко не задиралась, а наукоград летел, если верить поступившим данным, на высоте в четыреста метров.
Валера Загорянин был тут как тут.
– Овен-1, вызываю Овен-1!
Растов вздрогнул. «Овен-1» – его позывной.
– Слушаю тебя, Туман-3.
– Разведзонды дали устойчивый захват объекта.
– Отлично! Разрешаю действовать по основному варианту.
Это означало, что роты батальона должны развернуться в линии, которые вместе составят нечто вроде буквы «М». В два верхних угла буквы «М» должны набиться дивизионы ракет «Кама».
Почему так? Почему не выстроиться «коробочкой», например? Потому что так решили наверху. Чоруги, дескать, больше времени потратят на вскрытие группировки сил и ее боевого порядка в том случае, если она будет выстроена вот так вот хитро.
А вот если бы по каким-то причинам дистанция до «Пуговицы» оказалась километров десять-пятнадцать, тогда батальону предстояли бы полные неопределенности и хлопот действия по запасному варианту. А именно: погоня через болота, через рощи хвощей и укропов в направлении, указанном разведкой.
– Вы… гм-гм… товарищ комбат, чем оптическим перископом здесь крутить, лучше бы поглядели на нормальном экране. Там «Пуговицу» прекрасно видно.
Слова были сказаны сидящим слева от Растова в башне стрелком-оператором. И учитывая, что он носил звание старшего сержанта, являлись одновременно и немыслимым хамством, и вызывающим нарушением субординации.
Но Растов сразу узнал это характерное «гм-гм»… С ним в одной башне находился… майор Илютин! Вот так метаморфоза стрелка-оператора!
– Афанасий, вы?! Но откуда?!
– В детском саду у моего младшего… гм-гм… на такие вопросы отвечают «от верблюда», – с булькающим смешком отвечал Илютин, довольный произведенным эффектом. – А если по существу, меня вместе с… гм-гм… взводом оперативников ГАБ впихнули в ваш эшелон десанта прямым приказанием Председателя Совета Обороны, хорошо известного вам Александра Павловича. Нас инкогнито раскидали по разным экипажам. А то чоруги сильно башковитые пошли, могут вычислить нас раньше времени… И тогда
