землян ударили в турбинные движители летающего города, а чоругские аэроторпеды, прорвавшись через плотный огонь зениток, взорвались в расположении штаба батальона.
К счастью, штаб был полностью фальшивым. Все экипажи машин, оставив их работать в автоматическом режиме, предусмотрительно разбежались. Поэтому потери составили двоих легкораненых.
Растов, полностью поглощенный наблюдением за стрельбами зенитно-ракетных дивизионов, уже и позабыл о том, что им была обещана беспрецедентная воздушная поддержка.
Поэтому, когда поднявшиеся с борта Х-крейсера «Гумилев» десятки «Орланов» закрыли небо над его танками, лицо Растова просияло.
Заговорила рация:
– Здесь Хобот! Повторяю, здесь Хобот! Вызываю Овен-1.
– Овен-1 слушает, – отозвался Растов.
Беглый взгляд на травленную по алюминию и привинченную болтами прямо к подбою брони табличку позывных подсказал ему, что Хобот это не какой-нибудь там хрен с горы, а целый комкрыла, капитан второго ранга Роман Селезнев.
– Прошу ваших указаний, – запросил кавторанг. – Какая схема действий? «Зонтик» или «Трезубец»?
Схема «Зонтик» была придумана на случай массированной атаки чоругских дископтеров. Тогда все «Орланы» должны были развернуться на передовом рубеже и защищать батальон от воздушного налета.
Ну а «Трезубец» предполагал использование флуггеров для раскурочивания уцелевших движителей.
– Давайте «Трезубец». А то что-то наш объект падать не собирается.
У Растова было что еще сказать кавторангу. Например, он где-то читал, что чоругские восхищенные страшно любят кончать жизнь самоубийством – как некогда японские самураи. Так что совсем не в их интересах катавасию затягивать… Но дисциплина радио– эфира обязывала, и от культурологического экскурса он воздержался.
– Принял «Трезубец», работаю, – ответил кап-два.
В воздухе над батальоном с каждой секундой становилось все теснее.
Вслед за «Орланами» с борта «Гумилева» подтянулась разномастная стая с Х-крейсера «Ключевский».
«Хагены» инфоборьбы поставили плотную дымзавесу.
Три «Кирасира», выкрашенные в осназовский «мокрый асфальт», волокли СР-сканеры, которыми тут же принялись прощупывать летающий наукоград насквозь.
Ну а истребители «Громобой», посовещавшись с Растовым, присоединились к «Орланам».
Да, объемы воздушной поддержки были воистину беспрецедентны. В интересах одного танкового батальона и одного зенитно-ракетного полка сейчас работали два авиакрыла! И пусть это были сравнительно малочисленные ОСАКР – «особые авиакрылья» Х-крейсеров, – а не полноценные ОАКР тяжелых авианосцев, зато матчасть у них была самая современная!
И вот уже через минуту грандиозный взрыв затмил местное солнце COROT-240 – это разлетелась на куски монструозная турбина движителя, попутно изрешетив обшивку синего технического модуля летающего города на площади в 9 гектаров.
Это решение – бросить все боевые флуггеры против движителей – едва не стоило жизни и Растову, и всем его подчиненным.
Потому как чоруги сопли не жевали.
С ближайшего военного космодрома, который не был проработан бомбоштурмовым ударом землян, просто потому что прорабатывать его было нечем, поднялись пятьдесят семь боевых планетолетов.
Причесывая брюхом заросли укропа на дымящихся сопках, колонна хищных машин понеслась прямо на батальон.
Каждый планетолет выпустил по нескольку дископтеров – так что общее число воздушных целей зашкалило за триста. Парсеры «Протазанов» захлебнулись, перегруженные хлынувшей цифирью.
Все, что могло стрелять и летать, сразу же развернулось против этой орды.
Подгоняемые хриплыми выкриками взводных, танки сорвались с мест и понеслись каждый своей дорогой, рассредоточиваясь.
Но хотя почти сразу были сбиты десятки дископтеров, оставшиеся приближались, и Растов вдруг осознал, что скоро придется отдать приказ «покинуть машины».
Спасайся, дескать, кто может.
Как в тот растреклятый день на Дошанском шоссе.
