За кормой замыкающего танка оставалась практически автострада – дымящая, парящая, как фритюрница, потрескивающая. И твердая точно камень.
– Так мы дороги можем строить, оказывается! – радостно воскликнул Кобылин, глядя на неожиданно удачный результат. – Мы, получается, трамбовщик и укладчик в одном флаконе?!
– Ага. Только себестоимость у нас такая, что эти автострады золотыми получатся, – заметил рачительный Игневич.
Дно озера «Т-14» пересекли за полчаса. После чего присоединились ко взводу плавающих танков – тот со вчерашнего дня блокировал выходы из штолен.
Танки разделились на две группы и разъехались в стороны метров на сто, уступая дорогу роторному экскаватору.
В исполинскую машину к тому времени уже залезли водители – гражданские клоны из конторы инженера Тугани. Сотрясая твердь, экскаватор пополз через карьер, как улитка-монстр с планеты Вентус.
Пока экскаватор выдвигался, Растов еще раз – и теперь уже практически в упор – изучил стену карьера, в которую суждено было вгрызться ковшам громадного ротора.
Всего имелось пять выходов из штолен. Четыре шли в ряд, вровень с дном карьера. Пятый выход располагался над ними со смещением влево.
Когда-то из него пологой дугой спускалась эстакада с полотном узкоколейки, а сейчас торчали в никуда лишь два заржавленных рельса – символ промышленной тщеты.
Вчера мобильная пехота установила на всех выходах чуткие датчики движения. Но, не доверяя им, не менее десяти пулеметных стволов держали под прицелом неприветливую черноту.
«Вот есть же эта банальная банальность про то, что сильней всего пугает неизведанное! – размышлял Растов. – Сколько посредственных авторов не преминут такую фразу написать! Но ведь правда же, черт возьми! Правда! Это же не Стальной Лабиринт, не военная база вроде Вары-20 и даже не пиратский укрепрайон!.. А нервы шелестят, как листва гребаной рощи!»
Но минута ползла за минутой…
Солнце уверенно карабкалось в зенит…
Тень роторного экскаватора накрыла башню «Динго», а в карьере по-прежнему царили покой и безмятежность…
И вот уже клонские мальчиши-кибальчиши с гранатометами начали мало-помалу казаться плодом штабной паранойи, своего рода фантомной болью, тайно желаемым, но не действительным феноменом послевоенного мира.
Пацифистское настроение Растова разделяли и члены его экипажа. Первым на потрещать пробило Кобылина:
– Да что они, дураки – сидеть здесь, пока мы к ним подбираемся? Ну не верю я, что перекрыты абсолютно все выходы! Наверняка выкарабкались уже через какую-нибудь вентиляцию-канализацию и утопали домой к мамке, в Дошан! И уже трескают там тыквенные оладьи с простоквашей, запихиваясь и причмокивая!
– Еще и смеются над нами, которые тут, дураки, потеют! – добавил Игневич.
– Да пусть смеются. Я им заранее прощаю. Особенно если они перед уходом нам тут десять тонн взрывчатки не оформили, – лениво высказался Помор.
Похоже, подобные мысли овладели в ту минуту даже полковником Портным. По крайней мере, он отбросил вверх люк на башне своего бронеавтомобиля, высунулся из него по пояс и рассеянно глядел по сторонам, чему-то своему улыбаясь.
Но настроение настроением, а у военных людей все подчиняется плану. Заранее, товарищи, разработанному.
Поэтому все шло как шло. Экскаватор благополучно преодолел последние десятки метров до стены карьера с выходами из штолен и начал неспешно переводиться в рабочее положение.
Отработала механизация ходовой части.
Расчерченное сеткой грунтозацепов брюхо опустилось наземь.
В кормовой части корпуса, необъятной, как многоквартирный жилой дом, открылись крышки портов. Из них, раскладываясь точно старинный швейный метр, явились два транспортера породы.
В стандартной горнопроходческой ситуации к каждому из них должна была выстроиться очередь двухсоттонных самосвалов.
Но самосвалов не было ни одного – Тугани с Портным исходили из того, что пройти потребуется совсем немного и две умеренные пирамиды грунта никому не помешают.
Наконец экскаватор завершил все операции подготовительной фазы и дал питание на электромоторы ротора.
